02-07-2023
| Алиса Ганиева | |
| Псевдонимы: |
Гулла Хирачев |
|---|---|
| Дата рождения: |
23 сентября 1985 (27 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
Али́са Арка́дьевна Гани́ева (23 сентября 1985, Москва) — российский литературный критик, писатель. Некоторые произведения публиковала под псевдонимом Гулла Хирачев[1].
Содержание |
Родилась в 23 сентября 1985 году в Москве, но до 17 лет прожила в Дагестане. Окончила школу в Махачкале, затем поступила в Литературный институт им. А.М. Горького. С осени 2002 года живёт в Москве. Работает редактором в приложении к «Независимой газете» -- «НГ-ExLibris». С 2008 года — член редколлегии журнала «Литературная учеба»Координатор Совещания молодых писателей Северного Кавказа в Нальчике (май 2008 года).
Публикуется в российской периодической печати (журналы «Знамя», «Литературная учеба», «Новый Мир», «Октябрь», «Вопросы литературы» и др., еженедельники «Литературная Россия», «НГ-Ex Libris»). В том числе выступает как автор сказок.
...в литературную критику пришли наиболее красивые и умные девушки России: Валерия Пустовая, Елена Погорелая и Алиса Ганиева. Это придаёт мне оптимизм и уверенность, что всё изменится к лучшему в самое ближайшее время.[2]
2 октября 2009 года в московском Музее Серебряного века состоялась презентация литературно-критической группы «ПоПуГан», в которую вошли молодые критики Елена Погорелая, Валерия Пустовая и Алиса Ганиева[3][4].
Алиса Ганиева, молодой московский литературный критик, играет на том же поле, что индийские прозаики Киран Десаи и Аравинд Адига: знакомит метрополию с тем, как живут на окраине. При этом Ганиева в своей книге ставит довольно забавный лингвистический эксперимент — ее герои разговаривают на густом молодежном сленге. Он не всегда понятен, и догадываться, о чем речь, иногда приходится из контекста. Но оттого становится еще виднее пропасть, которая легла за последние 20 лет между Москвой и кавказскими республиками.
Константин Мильчин. «Ведомости. Пятница».
Не будет преувеличением сказать, что в лице Ганиевой русская литература получает настоящего постколониального автора — еще помнящего свои корни, но уже имеющего столичное образование.
Михаил Визель. «Time Out Москва».
В реальности в повести нет абсолютно ничего искандеровского и исламского. Мир Ганиевой — это примитивный мир мачо-самцов, где в цене поломанные уши и накачанные мускулы, а также мир мусульман, которые враждуют между собой, одинаково ненавидят «кафиров» и хотят исламизации Дагестана. И в такой среде, как прокаженный, болтается очередной герой нашего времени по имени Далгат.
Ахмеднаби Ахмеднабиев. Газета «Новое дело» (Дагестан).
Как бы деликатно ни воздерживалась Ганиева от прямых оценок, все же самые непривлекательные ее персонажи – это Global Dagestans, дагестанцы, оторвавшиеся от корней.
Валерия Пустовая. «Октябрь».
Описывая этот безвыходный мужской мир, Ганиева дает голос таким же молодым, как она. И при всей этнографической, иногда даже слегка утомительной, пестроте образов и речи, другой такой честной и полной картины современного Кавказа в современной русской литературе пока нет.
Лиза Биргер. «Коммерсант».
Текст «Салам тебе, Далгат!», построенный по примеру странствий джойсовского «Улисса», заканчивается весьма неожиданно и даже непонятно – казалось бы, обрывается на самом интересном месте.
Алена Бондарева. Журнал «Читаем вместе».
Истинный смысл повести глубже, чем просто противопоставление старого и нового. Салам тебе, ушедший в прошлое традиционный Дагестан! Салам тебе, новый Дагестан! Прошлое живо. Новое живет.
Нина Ганьшина. «Топос».
И всё бы ничего, писала бы себе Алиса статьи, кого хвалила, кого хулила, крапала бы кандидатскую, но в какой-то момент наша «прилежная девочка» почувствовала, что критического «королевства маловато, развернуть негде». Повести не хватает главного – «мудрости, настоянной на совести», возможно, такая эпическая задача и не ставилась. Вот поэтому и возникает чувство конъюнктурности повести.
Артур Акминлаус. «Литературная Россия».
По повести можно снять кино, и оно отлично познакомит жителя средней полосы России с жизнью в Дагестане – что-то похожее на фильм Учителя «Прогулка», где история нескольких героев и связанные с этим перипетии сюжета наложены на ряд сменяющих друг друга картинок Петербурга. То же самое и здесь.
Кирилл Гликман. «Новый мир».
Постсоветская Махачкала и тень Дербента XIX века, немыслимо яркая смесь свадеб, базаров, литературных сборищ, пляжей и кухонь, точное чувство языка (в котором так же, наотмашь, смешаны шепоты, жаргоны, отзвуки русского, аварского, суржика, блатняка) — все написано человеком, абсолютно включенным в эту жизнь — и абсолютно выключенным из нее, глядящим на кипение южного города сквозь магический кристалл прозы, как сквозь монокль точной петербургской шлифовки.
Елена Дьякова. «Новая газета».
Образ страны, который определяют не только сдвиги (и перекосы) «социально-миграционные», но и временные. Сам стиль жизни героев рассказа, сегодняшних дагестанцев, органично вбирает у Ганиевой в себя психологию разных эпох — эстетика мобильников, интернет-общение, предвыборные страсти и т.д. никак не противоречат в их сознании почти средневековым, на взгляд современного горожанина, установлениям жизни.
Сергей Костырко. «Частный корреспондент».
В повести Алисы Ганиевой прошлого нет вообще. Ее герои существуют в маленьком и душном мире суетного и сиюминутного и совсем не кажутся наследниками «великого дагестанского прошлого», о котором так любят кричать наши патриоты.
Заира Магомедова. Дагестанская пресса.
Одна из основных претензий к повести – «почему там сплошные уроды?». Неправда. Вовсе не уроды. Просто люди не при параде, расслабленные, предающиеся обычным своим занятиям. Тетя прокручивает Далгату запись свадьбы, предлагая приглядеться к «хорошей девушке»: «красивая, дома все умеет, свой дом строят, участок в горах есть». Двоюродный брат завел обычный разговор про кяфирский мир, который неизвестно куда катится. Второй брат «на движениях». Кто-то стреляет и убивает. Другие танцуют и сплетничают. Собравшийся в библиотеке народ чествует поэтессу, захлебываясь от восторгов, не зная меры, как у нас и принято. Все знакомо до боли, просто тут, в повести это «все» в концентрированном виде. И мелькает, как в калейдоскопе, не позволяя пристально рассмотреть каждого, узнать его, расслышать и полюбить.
Светлана Анохина. Дагестанская пресса.
Автору замечательно удаётся речь персонажей, она прочно встревает в голову, в ней есть отрицательное, но сильное обаяние. Мне даже пришла парадоксальная, может, и слишком смелая мысль: Ганиева любит этих людей. Со всем их скотством, со всеми причиняемыми себе и другим невзгодами. Любит «чёрненькими». А это ценный дар.
Лев Пирогов. «Литературная газета».
«Далгат» прочитан, и сейчас мне очень хочется спросить у юной москвички Ганиевой, где же в столь юном возрасте она успела пропитаться таким количеством всего этого отвратительного, что потом было с таким азартом выплеснуто на бумагу и получило название «Салам тебе, Далгат»? Неужели совсем еще юная Алиса до отъезда в Москву, гуляя по махачкалинским улицам, не увидела ничего, кроме пристроек, детей в рваных трусах, блохастых котят и пакетов с мусором? И никто не нашелся, чтобы рассказать девочке кем и чем славен и интересен ее родной город?
Мадина Манасова. Газета «Новое дело» (Дагестан).
Я бы сблизила “Салам тебе, Далгат!” и “Шайтанов” никак не с кавказскими пленными / пленниками, а с жутковатой предперестроечной повестью А. Приставкина “Ночевала тучка золотая” - о русских сиротах-детдомовцах, в военные годы высланных на Кавказ. Толстой и Маканин, не говоря уж о Лермонтове, все-таки имеют дело прежде всего с кавказскими мифами, с неким условным “естественным” миром, недосягаемым для человека культуры, тогда как Приставкин (извне) и Ганиева (изнутри) подходят к реальности неприкрытой, изъятой из мифа, непроявленной в чьем-либо культурном сознании и оттого - еще более страшной. При этом, разумеется, импрессионистическая манера Ганиевой: широкие цветовые мазки, зыбкость меняющегося фона, вибрация звука (протяжное “лаиллаhaиллалаh”-то, пробивающееся сквозь уличную ругань, базарный гвалт, застольные разговоры!) - далека от “физиологического” приставкинского письма, тем более что и интересуют ее не политические преступления и даже не человеческие трагедии, а бурлящее национальное целое; если угодно - тот самый этнический “рой”, в чьем несмолкаемом гуле чуткое ухо писательницы то и дело выхватывает отдельные “земные приметы”.
Елена Погорелая. «Вопросы литературы».
Конечно, успех Ганиевой в значительной степени связан с новизной объекта, с тем, что показанный ею мир – в общем-то, terra incognita для русского читателя. Неизвестно, как сработал бы ее цепкий реализм в применении к другим реалиям, но, как бы то ни было, то, что она делает, она умеет делать хорошо.
Кирилл Решетников. «Частный корреспондент».
Композиционная примитивность и мутноватость причинно-следственных связей искупается самой идеей вещи – показать сегодняшнюю жизнь столицы Дагестана, сложный и, быть может, переломный этап, когда происходит столкновение двух цивилизаций. Всё это передаётся в основном через диалоги, через персонажей, колоритных и почти не замечаемых современной литературой.
Роман Сенчин. «Литературная Россия».
Дело, разумеется, не столько в теме Дагестана как таковой и не в буйстве этнографических красок, сколько в качестве прозы, в собственно литературных достоинствах, в манере понимать вещи. Фраза, слог, гибкость и легкость интонационного строя, диалог, стимулирующий важные смысловые сдвиги, крепкая композиция, занимательно раскрученные сюжетные линии, чувство меры и стиля выдают главное – литературность литературы, когда каждое слово на своем месте.
Казбек Султанов. «Литературная учёба».
У нее оригинальные герои. Чем-то напоминающие летящих по небу героев Марка Шагала. Люди, населяющие ее прозу, выглядят нервно, наивно, и как-то причудливо поэтично.
Сергей Шаргунов. Радио «Вести.RU».
Алису Ганиеву без колебаний можно назвать одной из главных надежд отечественной прозы.
Анна Наринская. "Citizen K"
Камчатский критик В. Ширяев так отозвался на статью Алисы Ганиевой о писателе Германа Садулаева:
Алиса Ганиева определяет стиль Садулаева как постмодернистское необарокко. Однако стиль самой Алисы разве не необарокко?.. «Блудные будни», «внедрение в основной текст инородных кусков», «гипостасис симулятивной гиперреальности», «апокалипсические интенции», «архитектоническое меню». Ведь как пишет сама Алиса: «…избыточность речи и деталей — всё это, в свою очередь, тоже признаки необарокко».[5].
По мнению критика из Владивостока А. Турчина, писавшего о статье Ганиевой «Мятеж и посох»:
Взгляд нашего критика на трагедию современной молодёжи как на исповедование «зыбких утопий» является на деле замазыванием антагонизма в русской жизни, ведёт к мечтательности, игнорирующей действительность, и к сочувствию мероприятиям, увековечивающим «добрые» старые порядки. Тогда как несостоятельность старого порядка вещей давно уже приобрела все черты очевидности.[6].
В 2010 году в издательстве «Независимая газета» вышла книга критики Алисы Ганиевой под названием «Полёт археоптерикса». В книгу вошли статьи и рецензии о литературе нулевых годов.
Лауреат Независимой литературной премии «Дебют» с повестью «Салам тебе, Далгат!», поданной на конкурс под псевдонимом Гулла Хирачев. Авторство повести стало известно во время церемонии награждения 14 декабря 2009 года [1].
Повесть «Салам тебе, Далгат!» вызвала горячую дискуссию не только у дагестанской [7], но и у общероссийской общественности [8].
Разные отрывки из повести выходили в «Новой газете» [9] и в дагестанском еженедельнике «Новое дело».
Разговор с Ганиевой о её повести состоялся в том числе в эфире телеканала «Культура» в передаче «В главной роли» [10], а также в передаче "Решето" на телеканале Russia.ru [11]
Переводы повести «Салам тебе, Далгат!» на английский и французский языки изданы в издательстве "Глас", в составе сборников финалистов премии «Дебют» разных лет. Также повесть была переведена на китайский (перевод вышел в китайском "Народном издательстве"), немецкий (вышел в издательстве "Zhurcamp", сборник "Das schonste proletariat der Welt"), испанский (вышел в издательстве "La otra orilla", сборник "El secundo circulo") языки. В августе 2010 года Ганиева участвовала в презентации английского сборника ("Squaring the circle")на Эдинбургском книжном фестивале. В январе-феврале 2011 года - в презентации французского сборника ("Ecrire la vie")в Париже, Туре, Бордо, Дижоне и Тулоне, немецкого сборника в Берлине, Райнсберге, Геттингене, Лейпциге, Дрездене (Германия), Вене и Граце (Австрия), испанского - в Мадриде и Барселоне.. Была участницей Международной Лондонской книжной ярмарки (апрель, 2011) в составе делегации премии "Дебют".
В «пляжном» номере журнала «Сноб» (июль-август 2010) вышел рассказ Алисы Ганиевой «Шайтаны». По мнению Людмилы Петрушевской
Замечательные вещи, и, что самое потрясающее, роман девушки Алисы, которая из Дагестана, с полной картиной жизни, семейной жизни. Там описываются похороны, кража девушки, великолепная вещь, ужасно рекомендую всем купить именно из-за этого, не из-за чего-то другого.[12].
В "снежном номере" "Сноба", появившемся на прилавках в декабре 2011-го, вышел рассказ Ганиевой "Тринадцать".
Книга «Салам тебе, Далгат» вышла в ноябре в издательстве АСТ-Астрель, войдя в рейтинги «Российской газеты», «Новой газеты», «Русского репортера» и т. д. Ганиева вошла в список «Молодые люди года» (2010) по версии газеты «Акция».
Алиса Ганиева.
.jpg&filetimestamp=20101213061904){kind=link}
