07-09-2023
«Баки́нские комисса́ры» («26 бакинских комиссаров») — революционные деятели Бакинской коммуны, расстрелянные 20 сентября 1918 года на территории современного Туркменистана, на 207-й версте между станциями Ахча-Куйма и Перевал.
Содержание |
2 (15) ноября 1917 года, спустя неделю после падения Временного правительства в Петрограде, в Баку был сформирован Бакинский совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов (Баксовет), который позже возглавил большевик Степан Шаумян. В апреле 1918 года Бакинский Совет при поддержке вооружённых отрядов армянской партии «Дашнакцутюн» в результате кровопролитных мартовских событий утвердил свою власть в Баку.
25 апреля 1918 года на заседании Бакинского совета был образован Бакинский Совет Народных Комиссаров, состоящий из большевиков и левых эсеров. В Бакинский СНК вошли большевики: С.Г. Шаумян (председатель СНК и нарком по внешним делам), П.А. Джапаридзе (нарком по внутренним делам), Я.Д. Зевин (нарком труда), М.А. Азизбеков (губернский комиссар), Г.Н. Корганов (нарком по военным и морским делам), Н.Н. Нариманов (нарком городского хозяйства), И.Т. Фиолетов (нарком народного хозяйства), А.Б. Каринян (нарком юстиции), Н.Н. Колесникова (нарком просвещения); и левые эсеры: М.Г. Везиров (нарком земледелия), И. Сухарцев (нарком путей сообщения, морского транспорта, почт и телеграфов)[1].
Бакинский СНК приступил к проведению социально-экономических преобразований на контролируемой территории. В апреле был принят Декрет о ликвидации частной собственности на недвижимое имущество в городах. Многие дома были не только реквизированы, но и переданы рабочим, не имевших жилья и проживавшим в перенаселённых либо опасных для здоровья квартирах[1]. В июне Бакинский СНК издал декреты о национализации нефтяной промышленности, Каспийского торгового флота. На предприятиях был введён 8-часовой рабочий день, повышена зарплата рабочих[2]. Были созданы народный университет и школы для взрослых[1]. 18 июня Бакинский СНК опубликовал декрет за подписью Мир Гасана Везирова о конфискации помещичьих земель и передаче их трудящимся крестьянам[3].
СНК пытался организовать оборону города[4] от турецких и азербайджанских войск, путём создания Кавказской армии. Однако в конце июня войска Совнаркома потерпели поражение под Гёйчаем и спустя три недели турки были уже под Баку. 19 июля в Баку из Царицына прибыл хорошо вооружённый отряд Г. Петрова в составе эскадрона конницы, роты матросов, команды конных разведчиков (30-40 человек) и одной батареи шестиорудийного состава[5].
По мере успехов Кавказской исламской армии, усиливались настроения в пользу приглашения английских войск. Оппоненты правительства — блок социалистов-революционеров, меньшевиков и дашнаков — на чрезвычайном заседании Бакинского совета 25 июля предложили резолюцию «О приглашении в Баку англичан и образовании власти из представителей всех социалистических партий», которая была принята большинством голосов — 259 голосов правых социалистов-революционеров, социал-демократов (меньшевиков) и дашнаков против 236 голосов социал-демократов (большевиков)[6].
31 июля Бакинский Совнарком заявил о сложении своих полномочий и принял решение эвакуировать военные силы и государственное имущество Советской России в Астрахань. Власть в Баку с 1 августа 1918 года перешла в руки нового правительства — Временной диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного исполнительного Совета рабочих и солдатских депутатов, сформированного на базе блока правых социалистов-революционеров, социал-демократов (меньшевиков) и дашнаков.
В связи со сложившейся ситуацией 16 августа руководящие деятели Бакинской коммуны вместе с отрядом Петрова погрузились на пароходы и направились в Астрахань. Однако военные суда Диктатуры Центрокаспия догнали их и принудили вернуться в Баку, где 17 августа 35 человек арестовали и заключили в Баиловскую тюрьму. 7 сентября Чрезвычайная следственная комиссия приняла заключительное постановление о привлечении Шаумяна, Корганова, Коганова, Джапаридзе, Костандяна, Осепянца, Ионесянца, Амирова, Полухина, Тер-Саакянца, Нуриджаняна и Петрова к ответственности за то, что они бросили бакинский пролетариат в «минуты смертельной опасности», призывали население к «ниспровержению существующей власти» и.т.д. и.т.п. 11 сентября дело об арестованных большевиках было передано военно-следственной комиссии для предания их военному суду[7].
Накануне входа в Баку турецких и азербайджанских войск Анастас Микоян, бывший депутатом Бакинского Совета (назначенный руководить бакинским большевистским подпольем), добился у главы Диктатуры эсера Велунца разрешения на эвакуацию комиссаров. Однако они не успели на пароход с большевистской командой «Севан» и погрузились на последний отходивший из Баку пароход «Туркмен», в основном с дашнаками под командой Татевоса Амирова. Из-за недостатка топлива (а по другим версиям, по требованию дашнаков и двух английских офицеров) пароход причалил не в Астрахани, а в Красноводске. Красноводск подчинялся ашхабадскому Закаспийскому временному правительству, состоявшему из эсеров во главе с машинистом Фёдором Фунтиковым; непосредственно в Красноводске власть принадлежала комитету во главе с эсером В. Куном. Впоследствии члены Закаспийского правительства и глава английской военной миссии в Закаспии генерал У. Маллесон перекладывали ответственность за расстрел комиссаров друг на друга, причём Маллесон в своих мемуарах утверждал, что намеревался лишь выслать комиссаров в Индию. Однако Маллесон признаёт, что он, как и закаспийцы, крайне опасался перевозки столь видных большевистских агитаторов в Ашхабад, боясь, что они распропагандируют основную опору закаспийского правительства — рабочих:
| Одно из двух: или они склонили бы население на свою сторону и потребовали от наших друзей железнодорожников [сдачи власти], или последние, чтобы спасти свою жизнь, должны были уничтожить 26 комиссаров.[8] |
По приказу командира английского отряда в Красноводске полковника Баттина бакинские большевики вновь были брошены в тюрьму[9]. При обыске у Корганова, являвшегося старостой в бакинской тюрьме, был отобран список товарищей, среди которых он распределял продукты. В этом списке значилось 25 из 36 имён. Власти Красноводска приняли этот список за руководящих деятелей Бакинской коммуны, хотя в действительности не все из них являлись таковыми. В списке отсутствовали имена А. Микояна, старых большевиков В. Джапаридзе, О. Фиолетовой и М. Туманян, которые не сидели в бакинской тюрьме; видных военных деятелей Бакинской коммуны С. Канделаки и Э. Гигояна, лежавших в бакинской тюремной больнице, а также Сурена и Левон Шаумянов, которых освободили на поруки за 2-3 недели до эвакуации из Баку. К списку, содержавшему 25 имён, прибавили командира партизанского отряда Татевоса Амирова, в результате чего получилась цифра 26[10]. На судебном процессе по делу Фунтикова, проходившим в Баку в 1926 году, Сурен Шаумян в качестве свидетеля показал, что:
| Этим объясняется то обстоятельство, что такие видные большевики, как Анастас Микоян и тов. Самсон Канделаки, остались живы, тогда как в число 26 попали несколько работников незначительной величины (Николашвили, Метакса, младший Богданов) и даже случайные т. т. (Мишне), арестованные в Баку по недоразумению. Будучи случайно арестованными в Баку, они попали в список старосты, впоследствии оказавшийся проскрипционным[10]. |
Решение о расстреле бакинских комиссаров было принято английской военной миссией (генерал У. Маллесон, капитан Р. Тиг-Джонс) и эсеровским правительством (Ф. Фунтиков, Курылёв, С. Дружкин, Л. Зимин, В. Кун)[11]. В ночь на 20 сентября двадцать шесть человек посадили на экстренный поезд, направившийся в сторону Ашхабада. Поезд, который вели машинист З.Е. Щеголютин и его помощник А. Курашев, остановился на 207-й версте между телеграфными столбами № 118 и № 119, где комиссаров расстреляли. Машинист поезда Щеголютин позже рассказывал:
На рассвете мы приехали на ст. Перевал. При отправлении поезда с этой станции ко мне на паровоз взошёл Гермаш, вооружённый револьвером, в сопровождении неизвестного мужчины среднего роста, на вид лет 20-25, одетого в гимнастёрку и вооружённого винтовкой... Когда мы отъехали от станции, Гермаш обратился ко мне и сказал, что на этом перегоне по его указанию нужно остановиться. На мой вопрос — зачем, Гермаш сказал, что у них есть работа и им нужно свести счёты с бакинскими комиссарами, коих они везут...
Отъехав от перевала верст 6-7 и подъехавши к воинскому разъезду, Гермаш мне предложил поезд остановить. Я требование это исполнил и паровоз остановил. После остановки Гермаш и неизвестный с паровоза сошли и пошли к вагонам. Спустя несколько минут после остановки поезда из одного из вагонов вышли человек 10-12 мужчин, вооружённых винтовками. По национальности эти лица были русские и туркмены по наружному виду... После выхода этих лиц из вагона начали выходить и комиссары, которых, выпустив из вагона человек 13, окружили и повели в левую сторону поезда. Выведенные комиссары, по-видимому, не знали, для какой их цели ведут, и многие из них несли с собой свой ручной багаж.
Завели комиссаров за песчаные бугорки, находящиеся от линии железной дороги шагов в 75-100, спустя несколько минут послышалась беспорядочная стрельба, продолжавшаяся 2-3 минуты, а затем эти лица возвратились обратно к вагону и вывели из вагона остальную, вторую группу комиссаров, которых повели туда же... Вторая партия комиссаров также была расстреляна в том же месте... Из лиц, участвовавших в расстреле, я знаю только пятерых, а именно: Пиотровича, Гермаша, Худоложкина, Седых и Анисимова. Все эти лица состояли у власти. При выводе комиссаров из вагона каждый из названных имел винтовку. После этого расстрела трупы комиссаров были закопаны. Это я знаю потому, что видел, как туда бегали с лопатками[12].
С целью оправдания эсеров член ЦК партии эсеров В. Чайкин в 1922 году издал книгу «К истории русской революции. Казнь 26 бакинских комиссаров», которая в то же время она содержит ряд фактов и документов, обличающих английских интервентов[11].
В сентябре 1920 года останки бакинских комиссаров были перевезены в Баку и торжественно захоронены на площади, получившей название «Площадь 26-ти бакинских комиссаров». В 1958 году на площади был установлен памятник, а в 1968 году сооружён пантеон[11]. В январе 2009 года руководство Азербайджана демонтировало памятник. При проведении работ по перезахоронению останков, были обнаружены останки только 23 человек (то есть останки трёх человек обнаружены не были). В частности, среди 23 бирок, которыми были помечены останки, отсутствует бирка с именем председателя Бакинского СНК Степана Шаумяна[13]. Внучка Шаумяна — руководитель центра индийских исследований Института востоковедения РАН Татьяна Шаумян предположила, что если останков трёх человек действительно нет в могиле, то «с ними могло что-то произойти уже после 1920 года». По её словам, в 1930-е годы руководство ЦК Компартии Азербайджана требовало репрессировать родственников Шаумяна, пытаясь представить их «врагами азербайджанского народа». Татьяна Шаумян также отметила, что с останками «могло что-то произойти и в 1980-е годы», когда обострился армяно-азербайджанский конфликт[14].
Той стране не пасть,
той стране цвести,
Где могила есть
двадцати шести.
Согласно судебно-медицинским исследованиям скелетных костей, проведённым 24—26 января при участии учёных Национальной Академии наук Азербайджана и специалистов Объединения судебно-медицинской экспертизы и патологической анатомии Министерства здравоохранения Азербайджана, возраст 11 лиц, которым принадлежат скелеты, находится в интервале 20-29, возраст 10 — в интервале 30-39, а возраст 2 — старше 40 лет. Обнаруженные на скелетах многочисленные повреждения указывают на то, что эти лица были убиты огнестрельным оружием двух типов[13][15].
26 января 2009 года останки комиссаров были перезахоронены на Говсанском кладбище при участии мусульманских, христианских и иудейских религиозных деятелей и с отправлением соответствующих религиозных обрядов[16].
Согласно воспоминаниям Д. Шепилова, И. В. Сталин давал им следующую характеристику:
| Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва. Их не нужно афишировать. Они бросили власть, сдали её врагу без боя. Сели на пароход и уехали. Мы их щадим. Мы их не критикуем. Почему? Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками. И когда пишется история, нужно говорить правду. Одно дело — чтить память. Мы это делаем. Другое дело — правдивая оценка исторического факта...[17] |
С другой стороны, видный эсер В. Н. Чайкин писал:
| Согласно признанию и их друзей и врагов, 26 комиссаров являлись цветом восточного большевизма, его подлинным идеалом и мыслящим центром. Их исчезновение было событием исключительной политической важности для всей Средней Азии. (...) Право же, я не рискую впасть в преувеличение, если заявлю, что истребление всего Московского Совета Народных Комиссаров с Лениным, Троцким, Луначарским и Чичериным во главе ужаснуло бы пролетариат Ленинграда и Москвы не больше, чем ужаснул рабочих Баку и Закаспия увоз (как вначале думали) Шаумяна, Джапаридзе, Фиолетова и других в Британскую Индию[8]. |
С началом 90-х в азербайджанской периодике и научной печати с подачи академика Зии Буниятова деятельность «26 Бакинских комиссаров» стала рассматриваться как заговор армянских националистов и их приспешников против Азербайджанской Демократической Республики.[18]
В честь Бакинских комиссаров была названа:
Кроме того, именами комиссаров (Шаумяна, Азизбекова, Габишева и т. п.) были названые улицы, города, районы и т. п. в различных городах и населённых пунктах СССР.
| Внешние видеофайлы | |
|---|---|
| Фильм «26 бакинских комиссаров» 1966 г. | |
Сергей Есенин написал в честь Бакинских комиссаров «Балладу о двадцати шести».
В Москве в 50-летнюю годовщину со дня гибели названа улица 26 Бакинских Комиссаров. В её начале находится памятник комиссарам (1971 г., скульптор И. Зейналов). Улица с таким же названием есть в Гагарине (Гжатск), Луганске, Новочеркасске, Красноярске, Екатеринбурге и была в Махачкале (ныне Ярагского).
В 1931 году для голоса, декламации и симфонического оркестра композитором Арсений Гладковский была написана поэма «Памяти 26 бакинских комиссаров»[19]. Спустя пять лет другой композитор — Армен Тигранян сочинил кантату «Кровавая ночь», посвящённой памяти 26 бакинских комиссаров[20]. Композитору Аро Степаняну принадлежит симфоническая поэма «Памяти 26 бакинских комиссаров» (1938)[21]. В 1949 года азербайджанский композитор М. Ахмедов сочинил симфонию «Памяти 26 бакинских комиссаров»[22], а в 1957 году вышла баллада «Памяти 26-ти комиссаров» композитора Анушавана Тер-Гевондяна[23].
В 1933 году был снят фильм «Двадцать шесть комиссаров», а в 1965 году вышел второй фильм — «26 бакинских комиссаров».
К 30-й годовщине гибели комиссаров бакинский поэт Павел Панченко написал стихотворение «Ночь на 20-е сентября 1918 года»[24].
Бакинские комиссары.
