06-05-2023
«Deus ex machina» (лат. «Бог из машины», ['de.ʊs eks 'maːkʰi.naː]) — выражение, означающее неожиданную, нарочитую развязку той или иной ситуации, с привлечением внешнего, ранее не действовавшего в ней, фактора. Является калькой с греч. ἀπὸ μηχανῆς θεός. Словом mechane (греч. μηχανῆς) в древнегреческом театре назывался кран, который позволял поднимать актёра над сценой (позволял ему «летать»). В античном театре выражение обозначало бога, появляющегося в развязке спектакля при помощи специальных механизмов (например, «спускающегося с небес») и решающего проблемы героев. Из античных трагиков приём особенно любил Еврипид, в сохранившихся его произведениях данный приём используется восемь раз. В Новое время он встречается, например, у Мольера («Амфитрион»). В современной литературе выражение употребляется для указания на неожиданное разрешение трудной ситуации, которое не вытекает из естественного хода событий, а является чем-то искусственным, вызванным вмешательством извне.[1]
Приём широко применяется в самой различной литературе. Иногда это явное вмешательство высших сил (например, в подцензурном «ангарском» варианте «Сказки о Тройке» братьев Стругацких концовка сделана в виде совершенно откровенного deus ex machina, когда окончательно сдавшихся и потерявших волю к сопротивлению героев спасают явившиеся в последний момент высшие маги из НИИЧАВО, разогнавшие Тройку), но божественное вмешательство может быть замаскировано под случайность или, в фантастике, оформлено в виде некоего всемогущего технического устройства или технологии, оказавшихся в руках героев и обеспечивших их конечную победу.
Некоторые литераторы считают использование «бога из машины» признаком низкого качества, плохой проработки произведения. Так, Герберт Уэллс говорил о применении приёма deus ex machina в научной фантастике: «Когда всё возможно, ничто не интересно» (хотя в его собственной «Войне миров» конечная победа людей достигнута тем же приёмом, лишь чуть завуалированным). Фрези Грант в «Словарике юного графомана»[2] замечает, что «чудесное разрешение конфликта, словно сотканное из воздуха» обесценивает сам сюжет, делая всё ранее происходившее бессмысленным.
С другой стороны, например, Джон Р. Р. Толкин в своём эссе «О волшебных сказках» отстаивает необходимость неожиданных хэппи-эндов в сказках и фэнтези, он считает их частью «Побега», который даёт эта литература[3]. В своих произведениях Толкин часто реализовывал эту идею. Например, в финалах «Хоббита» и «Властелина Колец» героев неожиданно спасают орлы[4], а исход битвы при Хельмовой пади и Пелленорских полях решает приход подкреплений,на который герои уже не надеялись.[5]. Аналогичные примеры «чудесных спасений» есть в книгах многих классиков: У. Голдинга «Повелитель мух»[6], Эдгара По «Колодец и маятник», и во многих пьесах Уильяма Шекспира («Зимняя сказка», «Как вам это понравится»). Михаил Булгаков в фантастической повести «Роковые яйца» сатирически обыгрывает данную тему, показательно назвав финальную главу своего произведения «Морозный бог на машине» (по сюжету, гигантских змей и крокодилов, наступающих стаями на обреченную Москву, в одну ночь уничтожает мороз, незнамо откуда взявшийся в августе).
Чудесное спасение в последний момент героев, оказавшихся в безвыходной ситуации и преследуемых, либо ведущих бой с жестокими врагами — широко используемый в кинематографе приём. В частности, он типичен для вестернов: в одном из первых, считающемся классическим, фильме в этом жанре — Дилижанс (1939) режиссёра Джона Форда, — преследуемый индейцами дилижанс спасает появляющаяся в последний момент регулярная кавалерия. Именно в таком виде сцена многократно использовалась в других вестернах, что породило выражение «Кавалерия из-за холмов», которое сейчас часто используется, и не только в кинематографе, практически аналогично «Deus ex machina», как общее обозначение ситуации крайне маловероятного спасения героев вмешательством дружественных сил.
Существует также русское выражение «рояль в кустах», имеющее близкое значение: искусственный поворот сюжета, неуклюжая, явно заранее подготовленная «случайность», выдаваемая за экспромт (здесь есть тонкое смысловое отличие от «бога из машины» — «рояль в кустах» не просто вводит новый фактор в действие, а пытается выдать его явно спланированное появление за случайность, что для «бога из машины» необязательно).
Фраза происходит из юмористической сцены «Совершенно случайно» Арканова и Горина,[7][8] где пародировались типичные для советского телевидения якобы документальные передачи. В пародии ведущий встречает на бульваре пенсионера, ранее — передовика производства, беседует с ним. По ходу беседы постоянно подворачиваются подходящие персонажи и предметы. Когда, наконец, выясняется, что герой умеет музицировать, оказывается, что он захватил с собой скрипку, а после этого — что на бульваре в кустах случайно стоит рояль, на котором герой может сыграть телезрителям!
Здесь как раз в кустах случайно стоит рояль, я могу сыграть.
Комизм ситуации подчёркивался словосочетанием «совершенно случайно», которое ведущий употреблял постоянно. После выхода рассказа фраза «рояль в кустах» была подхвачена тележурналистами и через какое-то время стала общеизвестным крылатым выражением.
Бог из машины.