Каба́тки (кашубск. kabatkòwie, kabatczi, kabatcë, польск. kabatkowie) — субэтническая группа кашубов, населявшая область, расположенную к северо-западу от современного кашубского ареала^[1], к югу от озера Лебско между реками Пустынка (польск. Pustynka), Лупава (польск. Łupawa) и Леба^[2] в Слупском повяте Поморского воеводства. К кабатским сёлам относились село Поблоце (польск. Pobłocie) в окрестностях Цеценово (польск. Cecenowo) и сёла Избица (польск. Izbica), Цемино (польск. Ciemino), Румско (польск. Rumsko), Щипковице (польск. Szczypkowice), Велька Весь (польск. Wielka Wieś) в окрестностях Глувчице (польск. Główczyce)^[3].

Кабатки жили недалеко от словинцев, так же, как и словинцы, они были онемечены^[1], по оценкам Ф. Лоренца уже в первой четверти XX века славянские говоры в районах озёр Лебско и Гардно практически вымерли^[4]. И кабатки, и словинцы в отличие от кашубов были лютеранами, а не католиками^[5].

Название

Название кабатки получили из-за особенностей их одежды^[1][6], они выделялись среди других славян Балтийского побережья присущим их костюму элементом — мужским кафтаном, называемым «кабот» (кашубск. kabôt) или чаще «каботк» (кашубск. kabôtk)^[2].

Говоры

Среди кабатков в прошлом был распространён кабатский говор (кашубск. gwara kabôcka, польск. gwara kabacka), относящийся к севернокашубскому диалекту, в конце XIX века он выходил из употребления, вытесняемый немецким языком. А. Ф. Гильфердинг, первый, кто занимался изучением языковых и этнографических особенностей кабатков, выделял говоры померанских словинцев, в которые включал словинский и кабатский говоры, противопоставляя их говорам померанских кашубов и говорам прусских кашубов^[7]. Ф. Лоренц относил глувчицкий и цеценовский к севернокашубским говорам, противопоставляя их словинским говорам в рамках севернопоморского диалекта^[8].

Примечания