22-04-2023
Обратный сексизм (иногда также женский сексизм) — понятие, предложенное противниками феминизма в качестве противовеса или дополнения к понятию «сексизм»[1][2]. Сторонники мужского движения понимают под обратным сексизмом ущерб, который, по их мнению, наносится мужчинам — например, за счёт позитивной дискриминации.
В разговорной речи слово «сексизм» иногда используется как общее понятие, объединяющее в себе собственно сексизм, то есть сексизм против женщин, и обратный сексизм[3]. Такие толкования понятия «сексизм» также встречаются в некоторых словарных определениях[4][5]. В целом, однако, научный консенсус состоит в том, что сексизм по своей сути не подразумевает симметрии: это комплексная система идеологий и социальных практик, поддерживающих подчинённое положение женщин[6], она укоренена в истории и пронизывает различные социальные институты[7][8][9][10][11]. Те явления, которые иногда называют сексизмом против мужчин — например, негативные стереотипы или враждебные высказывания против мужчин — коренным образом отличаются от аналогичных явлений, направленных против женщин, поскольку не включены в контекст многовекового угнетения и не имеют системных последствий[12][13].
В науке проблемы и права мужчин изучает междисциплинарная область исследований мужчин и маскулинностей, или мужских исследований. Мужские исследования ведутся на пересечении истории, антропологии, социологии, литературоведения, религиоведения и других дисциплин[14]. Они изучают, в частности, изменения мужских ролей и идентичностей под влиянием таких процессов, как изменение положения женщин и глобализация[15], а также системные проблемы отношений между мужчинами и отношений мужчин и женщин[16].
Понятие «обратный сексизм» возникло как антифеминистский ответ на понятие «сексизм»[1], выдвинутое в 1970-е годы в США участницами феминистского движения «второй волны»[17]. Для феминисток «второй волны» понятие «сексизм» означало идеологии и материальные практики, поддерживающие мужское господство, или патриархат[17]. Понятие «обратный сексизм» было предложено участниками мужского движения для описания ущерба, который, по их мнению, наносился мужчинам, в особенности за счёт позитивной дискриминации[1].
Со временем понятие «сексизм», разработанное в рамках феминистской теории, получило широкое признание в социальных науках. Сегодня понимание сексизма как системы идеологий и практик, поддерживающих подчинённое положение женщин и пронизывающих различные социальные институты, является мировым научным консенсусом[18][19][20][21][22]. Понятие «обратный сексизм» остаётся преимущественно термином мужского движения; в научных источниках оно обычно упоминается как элемент идеологии этого движения или консервативного дискурса в целом[23][24].
Само слово «сексизм» в разговорной речи иногда используется как «общий» термин, включающий в себя сексизм против женщин и обратный сексизм[1]. Такие употребления отчасти соотносятся с узким пониманием сексизма как индивидуальных предубеждений, стереотипов или конкретных дискриминирующих действий, которое встречается в психологической литературе[25][26]. Однако учёные, как правило, не рассматривают сексизм как «симметричное» явление, которое может в равной степени затрагивать женщин и мужчин, а указывают на то, что, поскольку сексизм против женщин носит системный характер, индивидуальные предубеждения или действия против женщин имеют совершенно иные последствия, чем против мужчин[12][13].
Наряду с понятием «обратный сексизм», противники феминизма также иногда используют выражение «женский сексизм». Этот термин неоднозначен: в научных источниках он также используется для обозначения ситуаций, когда женщины разделяют предубеждения против женщин[27][28].
В науке права и проблемы мужчин представляют собой предмет мужских исследований, или исследований мужчин и маскулинностей — междисциплинарной научной области, которая сформировалась в 1980-е годы[14]. Хотя исследовать мужчин и до этого было стандартной научной практикой, традиционная наука рассматривала мужской опыт как общечеловеческий[29] и не уделяла внимания специфическим проблемам, характеризующим жизнь мужчин в качестве мужчин[14]. Своим появлением мужские исследования обязаны феминистской теории, которая ввела в академическую науку гендер как категорию социального, культурного и исторического анализа[14].
Мужские исследования рассматривают маскулинности в их многообразии как продукт исторических, социальных и культурных процессов[14]. Они также анализируют влияние на мужские роли современных социальных, экономических и политических процессов — таких как изменение положения женщин и глобализация[15].
В русскоязычной науке исследования мужчин и маскулинностей начали складываться на рубеже 1990-х — 2000-х годов; значительную роль в формировании этой научной области сыграл Игорь Кон[30]. Для русскоязычных, как и для мировых исследований мужчин и маскулинностей, характерно внимание к таким темам, как мужская телесность, мужская социализация, множественность и взаимодействие разнообразных маскулинностей, а также их трансформации в современных исторических условиях[30].
Концепция обратного сексизма — как и другие концепции обратной дискриминации, например обратного расизма — основывается на представлении, что дискриминация как таковая — в данном случае, сексизм — осталась в прошлом и сегодня мужчины и женщины находятся в равном положении, поэтому любые меры, направленные на улучшение положения женщин, представляют собой нарушение равноправия и наступление на права и возможности мужчин[23]. В качестве примеров обратного сексизма сторонники этой концепции упоминают, в частности, негативные стереотипы и враждебные высказывания женщин о мужчинах[24], правила и нормативные акты о позитивной дискриминации, в частности на рабочем месте[23], тенденции вынесения судебных решений в пользу женщин (например, в делах об опеке над детьми)[24].
В своих более радикальных версиях, как отмечают исследователи, концепции обратной дискриминации, в частности обратного сексизма, связаны со страхом утраты своих социальных позиций и ярко выраженными чувствами неприязни, злости и обиды по отношению к представителям угнетённых групп[31][32].
Некоторые исследователи анализируют концепцию обратного сексизма как пример так называемых «ложных гендерных параллелей»[24]. Ложные гендерные параллели — широко распространённый вид реакции на критику патриархата, когда к каждому утверждению об угнетении женщин подбирается похожее утверждение о мужчинах. Создаваемое таким образом впечатление симметрии, однако, оценивается учёными как поверхностное, поскольку оно игнорирует широкий исторический и культурный контекст и вытекающие из него различия в последствиях патриархата для женщин и мужчин[33].
В психологической литературе о сексизме против мужчин говорят применительно к индивидуальным предубеждениям и стереотипам[34]. Эмпирические кросс-культурные исследования показывают, что женщины действительно испытывают к мужчинам как положительные, так и отрицательные чувства. При этом враждебное отношение к мужчинам, как показывают исследования, вызвано их господствующим социальным положением и властью над женщинами[34][35] и сильнее проявляется в тех обществах, где мужчины поддерживают идеологию враждебного сексизма по отношению к женщинам[34][36].
Негативные стереотипы, предубеждения и враждебные высказывания против мужчин, как отмечают исследователи, играют в обществе принципиально иную роль, чем предубеждения и враждебные высказывания против женщин. Если стереотипы против мужчин приводят к каким-либо последствиям, то это не более чем нанесение личной обиды, то есть стереотипы против мужчин не выходят в своих последствиях за рамки индивидуальных, личных отношений[33]. Причина этого в том, что стереотипы против мужчин — в отличие от стереотипов против женщин — не укоренены в культуре, в которой «быть мужчиной» означает быть по своей сути чем-то опасным, неполноценным, ничтожным, отвратительным или нежелательным[33]. Также, в отличие от стереотипов о женщинах, стереотипы о мужчинах не могут быть использованы для того, чтобы обеспечивать и сохранять подчинённое положение мужчин как группы, оправдывать насилие над ними и лишать их справедливого обращения[13][33].
Наличие в России всеобщей воинской обязанности для мужчин и её отсутствие для женщин — явление, которое многие российские антифеминисты и сторонники мужского движения относят к примерам обратного сексизма. Сексизмом в отношении мужчин этот факт называют и некоторые учёные[5].
В то же время исследователи маскулинностей и милитаризации считают, что институт армии, в частности, призывной, и гендер связывают более сложные отношения. Учёные рассматривают армию как маскулинный институт. Война исторически была и остаётся по сей день преимущественно делом мужчин — от солдат до военных элит, которые распоряжаются их жизнями[37]. В символическом смысле армии и их основной род деятельности — война и насилие — представляют собой маскулинистские практики: акты вторжения, захвата и убийства являются маскулинистскими; это практики контроля, доминирования и авторитаризма[38]. Армия как социальный институт является местом производства, поддержания и распространения гегемонной маскулинности[39] — системы социальных практик и норм маскулинности, которая считается в данном обществе идеальной (образ «настоящего мужчины»)[40]. Гегемонная маскулинность является одновременно способом и условием приобретения институциональной власти[40].
Как один из важнейших источников гегемонной маскулинности, армия выполняет роль института мужской инициации: это место, где мальчики становятся мужчинами[41]. Гегемонная маскулинность, в свою очередь, строится на обесценивании и подавлении прочих маскулинностей и фемининности[42]. Применительно к армиям это означает, что их милитаризованная культура опирается на формальное и неформальное подавление мужчин, не соответствующих идеалу гегемонной маскулинности, и женщин[39].
Начиная с середины 1990-х годов, доля женщин среди военнослужащих постепенно увеличивается[39], но этот процесс затрагивает лишь некоторые страны мира[43]. В целом женщины составляют ничтожно малую долю военнослужащих по всему миру[44]. Однако появление в армиях женщин — даже в качестве военнообязанных[45] — не означает преодоления сексизма в армии, так как неформальная культура армий остаётся культурой возвышения маскулинности и принижения фемининности[39].
В советском обществе всеобщая мужская воинская обязанность играла значительную роль в конструировании маскулинности: советские представления о милитаризованной маскулинности опирались на идеи гражданского долга, героизма и патриотизма, а советская гендерная идеология определяла военную службу как важнейшую инстанцию превращения мальчика в мужчину[46]. В постсоветской России связь между маскулинностью и милитаризацией, установленная институтом призыва, претерпела существенные изменения — во многом по политическим и экономическим причинам. В отличие от советского, постсоветское российское государство больше не предоставляет мужчинам в награду за милитаризацию прежних социальных гарантий, и разрыв государством прежнего социального контракта приводит к нежеланию молодых мужчин отправляться на военную службу[47]. Помимо этого, с распадом советского государства милитаризованная маскулинность вошла в противоречие с новой капиталистической маскулинностью: многие молодые мужчины считают, что военная служба несовместима с динамичной рыночной экономикой и конкуренцией на рынке труда[48]. Учёные также констатируют существенный разрыв между государственной идеологией милитаризованного патриотизма и настроениями российского населения, значительная часть которого относится к постсоветским военным конфликтам скептически и не расценивает их как справедливые[49].
В многих странах суды по бракоразводным процессам склонны присуждать права опеки над детьми скорее матерям, чем отцам (в случае российской юридической системы речь идёт в первую очередь об определении места жительства детей и порядка их общения со вторым родителем[50]). Оценка этой тенденции как дискриминации мужчин — важная составляющая идеологии мужского движения. Более того, группы и общественные объединения, сложившиеся вокруг этой проблемы, являются одним из самых активных элементов мужских движений во многих странах[51][52]. Иногда исследователи обозначают их как самостоятельное движение за права отцов[53].
Как отмечают учёные, основная причина, по которой суды часто отказывают отцам в преимущественных правах опеки над детьми, — это недостаточная вовлечённость отцов в уход и заботу о детях до развода[54]. По данным исследований, в среднем в семьях с двумя родителями отцы тратят на непосредственное общение с детьми вчетверо меньше времени, чем матери[55]. Однако движения за права отцов в своей риторике склонны игнорировать фактическое гендерное разделение труда между родителями до развода и не уделять внимания практическим реалиям совместной заботы о детях после развода[54]. Они часто подразумевают, что основную ответственность за повседневную заботу о детях как до, так и после развода должны нести матери[53]. В некоторых случаях сторонники прав отцов навязывают детям общение с отцами, невзирая на желания самих детей и потенциальный ущерб их благополучию (в частности, безопасность от насилия)[54]. Движения за права отцов широко используют риторику обвинения и демонизации женщин, в частности в контексте озабоченности тратами и занятиями бывших жён[53], и активно добиваются освобождения отцов от выплаты алиментов[53][54]. Исследователи делают вывод, что основной интерес, который преследуют движения за права отцов, — это не столько благополучие детей или забота о них, сколько утверждение власти мужчин над своими детьми и бывшими партнёршами[53][54].
Многих сторонников прав отцов, как отмечают исследователи, объединяют значительные эмоциональные трудности, возникающие вследствие развода — в группах по правам отцов многие разведённые отцы находят необходимую им поддержку[56]. Однако часто такие группы предлагают своим участникам позицию, основанную лишь на гневе и обвинении бывших партнёрш и «системы», и этот подход фиксирует мужчин в позициях гнева и ненависти, мешая им пережить эмоционально сложный период развода[56]. Хотя многие участники групп по правам отцов искренне хотели бы больше участвовать в жизни своих детей, движение за права отцов с его риторикой, представляющей мужчин как жертв и демонизирующей женщин, мало способствует позитивной вовлечённости отцов в заботу о детях[56].
Позитивная дискриминация — это временное создание льготных условий для представителей исторически дискриминированных социальных групп с целью обеспечить фактическое, а не только формальное равенство, и восстановить социальную справедливость в контексте многовекового неравенства[57][58]. Позитивная дискриминация направлена на преодоление неявных форм предубеждения — таких как неосознанное предпочтение белых мужчин при приёме на работу или повышении в должности[59].
Хотя в странах, где проводится политика позитивной дискриминации, большинство населения относится к ней положительно[60], некоторые люди критикуют её с консервативных позиций и считают её политикой обратного расизма или обратного сексизма[1][23]. Исследования, однако, показывают, что политика позитивной дискриминации в отношении женщин не приводит к ухудшению положения мужчин — более того, во многих сферах жизни они сохраняют свои привилегированные позиции по сравнению с женщинами[61]. В то же время исследования установили, что позитивная дискриминация оказывает положительные эффекты на всех, в том числе на белых и мужчин: повышение разнообразия в трудовых коллективах и других социальных средах способствует межгрупповому взаимодействию, знакомству с новыми точками зрения и творческому подходу к решению задач[60].
Обратный сексизм.