25-07-2023
Архиепископ Никанор (в миру Александр Иванович Бровкович; 20 ноября 1826 — 27 декабря 1890) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Херсонский и Одесский, духовный писатель. Доктор богословия.
Он от природы был наделен богатыми дарованиями, которые в сочетании с многосторонней образованностью выдвинули его в ряд выдающихся церковных и общественных деятелей того времени. Это был глубокий мыслитель, многосведущий учёный, искусный проповедник, церковный композитор, ревностный участник в делах Церкви и государства.
Родился 20 ноября 1826 года в семье священника Могилёвской епархии.
Фамилия Бровковичей принадлежала к старинному дворянскому роду, одна ветвь которого пошла по дороге духовного служения, что для Малороссии и Белоруссии не представляло чего-либо исключительного. Детство Александра Бровковича протекло в сельской обстановке. По его воспоминаниям, семья его работала собственными руками, хотя вообще его родители жили зажиточно.
Первоначально учился в Могилёвском духовном училище, состоя, вместе с тем, певчим в могилёвском архиерейском хоре.
В 1842 году в 15-летним возрасте, как один из лучших воспитанников духовной семинарии был вызван, в образцовую тогда Санкт-Петербургскую духовную семинарию. Затем, как первый студент своего курса, Александр Бровкович поступил в 1847 году в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Во время обучения в семинарии у Александра обнаружилось тяготение к монашеству, а когда он перешёл в академию, то в атмосфере академической жизни намерение принять иночество у него окончательно созрело. Отец его решительно противился намерению сына и всячески отговаривал его; но сам о. Иван Бровкович скончался в 1847 году. Это сиротство ещё более подтолкнуло его к монашеству.
16 сентября 1850 года пострижен в монашество; 26 сентября рукоположен во иеродиакона; 30 июня 1851 года — во иеромонаха.
По окончании академического курса в 1851 году первым магистром, иеромонах Никанор, по тогдашнему академическому обычаю, оставлен в академии и назначен 29 сентября бакалавром, первоначально по кафедре обличительного богословия.
Молодой бакалавр с необычайною ревностью взялся за научную работу. Наука обличительного богословия в то время была не разработана, и Никанору пришлось прокладывать свои новые пути. Талантливый бакалавр блестяще справился с своей задачей, сумел скоро ориентироваться в предмете и заинтересовать им студентов.
Через год преподавательства Никанора, к занятиям его по обличительному богословию были присоединены еще новые — чтение лекций по введению в православное богословие, науке, введённой в академию тогдашним ректором Макарием (Булгаковым).
8 декабря 1852 года получил звание магистра.
Чуткий к вопросам современности, обладавший умом живым и впечатлительным, иеромонах Никанор, в противоположность обычной системе тогдашнего академического преподавания, на своих лекциях нередко касался современных отрицательных течений, критически разбирая их перед студентами; науке основного богословия он старался дать постановку жизненную, а не схоластическую, каковой характер она носила у Макария. Эти новшества показались некоторым подозрительными; слухи о них стали распространяться в духовных кругах, и в конце концов академическое начальство заподозрило и обвинило бакалавра Никанора в неправославии. Такое, особенно страшное по тому времени, обвинение послужило для Бровковича источником многих и долгих неприятностей. Его едва не удалили из академии, и только выдающиеся дарования Никанора спасли его от этой участи. Тем не менее, его сместили с кафедры основного богословия, предоставив читать лекций лишь по богословию обличительному и по расколу. Самое преподавание иером. Никанора, под цензурными давлениями, невольно сделалось менее жизненным, войдя в трафаретные рамки академических учебников.
Несмотря на выдающиеся профессорские труды, его академическая деятельность была прервана. Ректор академии Макарий (Булгаков) относился к нему не совсем доброжелательно; репутация не совсем православного человека, видимо, не изгладилась, и Никанора в 1856 году удалили из Петербурга, назначив 25 апреля 1856 года ректором Рижской духовной семинарии. 29 апреля года его возвели в сан архимандрита.
Как ректор, Никанор показал себя образцовым администратором и педагогом. Он близко входил в семинарскую жизнь, заботился об учениках. Кроме ректорских обязанностей, много занимался запущенными делами консистории, продолжал и свои научные занятия по вопросу о главенстве папы и описанию раскольнических рукописей.
С 1 декабря 1857 года (по другим источникам, с февраля 1858 года) — ректор Саратовской духовной семинарии и настоятель Саратовского Спасо-Преображенского монастыря.
На Саратов, по собственному признанию Никанора, пала самая кипучая пора его жизнедеятельности. Он прибыл сюда 32-летним архимандритом и сразу же поразил саратовцев своим разносторонним образованием, выдающимся проповедническим талантом.
В саратовской семинарии Никанор энергично наводил чистоту и порядок, для чего ему пришлось перестроить всю семинарию и духовное училище, большей частью на им же изысканные средства. В саратовском монастыре он переделал три церкви, устроил и открыл большое кладбище, построил две часовни. Побуждаемый своими научными симпатиями, под конец пребывания в Саратове Никанор усиленно занялся изучением местного раскола. В это время возникла для него новая неприятность из-за его «описания» раскольнических рукописей.
Вскоре Никанор просил отпустить его в миссию в Рим. Но его вызвали в Санкт-Петербург на чреду служения, где он пробыл 1864—1865 годы.
С 5 ноября 1865 — ректор Полоцкой духовной семинарии.
По обычному течению монашеской карьеры, бывшему бакалавру пора бы уже было быть архиереем. Но его обходили и 29 июля 1868 года перевели на ректорство в Казанскую духовную академию.
В конце августа 1868 года он прибыл в Казань. На его долю выпало подготовить казанскую академию к преобразованию по новому уставу 1869 года. С обычным своим административным тактом, ректору Никанору удалось упорядочить ослабевшую в академии студенческую дисциплину и завести новые улучшенные порядки.
10 октября 1869 года Святейшим Синодом по представлению академической конференции ему присуждена ученая степень доктора богословия за сочинение «Разбор римского учения о видимом (папском) главенстве».
Будучи ректором академии, Никанор был в ней и профессором своего любимого предмета — основного богословия. Профессорский талант Бровковича в эту пору, видимо, достиг полной зрелости и высшего расцвета, не стесняемый уже гнётом цензуры. По словам его слушателей в казанской академии, лекции его отличались чрезвычайно оживленным, часто собеседовательным характером и редкой ясностью. Он пользовался обыкновенно аналитическим методом, указывая в предмете его главнейшие стороны и разъясняя каждую из них. В своей аргументации он старался держаться одной научной и методической логики, учителем которой для него был петербургский проф. Карпов. Тот художественно-поэтический талант, который ярко выступает в его проповедях, в его лекциях мало проявлялся, сдерживаясь рассудочной логичностью.
В то время как ректор академии деятельно боролся с упадком студенческой дисциплины и тактичными мерами достиг этого, высшее начальство слало ему выговоры за недостаточный, якобы, присмотр за академией. Затем, Никанор имел «неосторожность» сказать прочувствованное слово при погребении одного старого академического служителя. Слухи об этом дошли до Петербурга, где нашли «неприличным» говорить речь в честь сторожа и даже более, чем неприличным: И. А. Чистович извещал Никанора, что митрополит Исидор видел даже в речи «кощунство». Этот инцидент опять затормозил производство Никанора в епископы.
Наконец, 19 июня 1871 года ему дали архиерейство, но самое скромное. Его назначили на донское викариатство, вновь открытое по ходатайству донского архиепископа Платона. 4 июля 1871 года в Александро-Невской лавре хиротонисан во епископа Аксайского, викария Донской епархии. Хиротонию совершали митрополит Новгородский Исидор (Никольский), епископ Тульский Никандр (Покровский) и епископ Кишинёвский Павел (Лебедев).
Около 5½ лет пробыл епископ Никанор в Новочеркасске. Викариатство было очень бедное, как бедной была и сама Донская кафедра. По-видимому, положение викария представляло много свободного времени, которое преосвященный и посвящал научным занятиям. К тому периоду относятся его работы над позитивной философией.
25 декабря 1876 года назначен на самостоятельную Уфимскую и Мензелинскую епархию.
В Уфе епархия была новой: в ней числилось до 80 тысяч язычников, и туда требовался, по выражению тогдашнего обер-прокурора, человек свежий и энергичный. Первый самостоятельный епископский пост открывал для Никанора широкое поле деятельности миссионерской. И преосвященный вполне оправдал возлагавшиеся на него надежды. В одной из своих проповедей он так описывает результаты своего 7-летнего управления уфимской епархией.
Скажу смело, в Уфимской епархии за семь лет управления ею я был зрителем великой перемены. Я объехал здесь не только города и сёла, не только множество деревень, но много и таких пунктов, иногда даже без названий, куда пока не проникал еще никакой культурный экипаж. Хмуро и узковато многое показалось мне сначала. Даже в подгородных селах, в первый год моего путешествия, меня встречало в церквах точным счетом от 5 до 11 человек, включая в это число и священника со всем причтом, а русское население при моем въезде в села случайно постаивало у своих изб да поглядывало на меня в пол-оборота с полнейшим равнодушием и рассеянностью, почесывая обращенные ко мне свои спины… Но смею сказать, что в том же году, во вторую мою поездку, эту рассеянность, это равнодушие унесло ветром. Сразу же я стал видеть всенародные встречи многотысячные, где выходили все, от стара до мала, со святыми иконами, с русскими хлебом-солью, с пением и ликами, с длинными крестными хождениями. По ночам видывал иллюминации, которые освещали ночную темень на несколько верст кругом. Проезжал я с экипажем по путям, где до меня люди перемещались то пешком, то на лыжах, или нередко верхом, и целые десятки верст этих дорог нарочно прокладывались к моему проезду вольным трудом православного и даже инородческого населения. Я не богатырский клич кликнул по этим пустыням, а просто с тяжкой болью сердца вздохнул: «Господи, да эти же люди живут без церкви и религии! Да здесь же церкви нужны!» И церкви выросли везде, где я указал; ни в одном пункте я не был обманут. В некоторых же самые указания мои предварены исполнением по инициативе самого народа. Я говорил народу и повторял: «Не обременяйте себя, в 10 лет можете построить церковь!» а глядишь, церкви строились меньше чем в 10 месяцев, церкви обширные, совершенно благоустроенные, всем нужным вполне обзаведенные. От крестьянина до купца и боярина все спешили нести на Божие дело свои лепты, от грошей до сотен и тысяч рублей. Училища и заводятся и работают повсюду, даже по деревням. Радовали особенно инородческие миссионерские училища, питомцы которых всюду образовали хорошие хоры, пели по-славянски и на инородческих языках, как по церквам, так и по домам и во время крестных хождений.
С 12 декабря 1883 года — епископ Херсонский и Одесский.
20 марта 1886 года возведён в сан архиепископа. В сентябре избран почётным членом Санкт-Петербургской духовной академии. К лету 1887 года он был вызван в Петербург для присутствования в Святейшем Синоде и заседал в Синоде весь 1887/88 г., а потом и зимнюю сессию 1888/89 г.
Но здоровье владыки оказалось уже надломленным. У него развилась болезнь желудка, которая заявляла о себе иногда и раньше. Осенью 1890 года преосвященный ездил в Москву на консультацию к знаменитому доктору Захарьину. Но врачи уже не могли спасти его от поразившей его водянки.
Дни преосвященного были сочтены. Он сам чувствовал близость конца и спокойно готовился к нему. Ещё 25-го октября преосвященный своей рукой вносил в свои записки свои последние предсмертные распоряжения. 27-го декабря 1890 года, около полуночи, он скончался. Вот что известно об этом из строк одного частного письма: «Кончина приснопамятного иерарха была самая благоустроенная и благоуготованная. Собственно, только около одних суток длились тяжкие приступы болезни, так что он уже не вставал с ложа и мало на это обращал внимания и уже не говорил, но, по-видимому, сознания не терял. Кроме болезненных воздыханий с лёгкими стонами и по временам слабых движений кистями рук перед исходом его ничего не было. И так затих с благообразным лицом и всем телом правильно простертым. За несколько дней до кончины владыка, между прочим, высказывал, что он так далеко ушел по пути умирания, что не желал бы возвратиться к здоровью и жизни».
Погребён в Одесском кафедральном соборе.
Никанор (Боровкович).
.jpg&filetimestamp=20110226082132){kind=link}