«Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты» (англ. Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty, 2012) — книга американских экономистов Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона. Обобщает и популяризирует предшествующие исследования авторов. Основываясь на положениях новой институциональной экономики, Робинсон и Аджемоглу выдвигают объяснения различий в экономическом и социальном развитии различных государств и факторов, способствующих либо препятствующих экономическому росту и накоплению достатка. Авторы создали и до 2014 года поддерживали сайт на английском языке, посвящённый темам книги^[1].

Содержание

Авторы стремятся доказать, что предложенные различными исследователями объяснения экономических успехов или неудач государств, основанные на географических и этнических факторах, таких, как климат, природные ресурсы, культура и религия, несостоятельны. Свой тезис они подтверждают на нескольких примерах социумов, развивающихся существенно разными путями при практически полном совпадении географических и национальных факторов.

Со своей стороны, авторы утверждают, что процветание или упадок государств обусловлены, в первую очередь, характером их экономических и политических институтов. Они анализируют развитие экономики в связи с развитием политических институтов множества стран в различные эпохи. Среди проанализированных в книге государств: Римская империя, цивилизация Майя, Венецианская республика, Британская империя, Австралия, Эфиопия, Ботсвана, Южная Африка, Франция, Испания, Мексика, Колумбия, США, Австро-Венгрия, Османская империя и современная Турция, Российская империя, СССР и современная Россия, Узбекистан, Северная и Южная Корея, Япония, имперский и современный Китай.

Центральным для модели Аджемоглу и Робинсона является сопоставление т.н. «экстрактивных» и «инклюзивных» социальных институтов:

• Экстрактивные экономические институты позволяют элитам управлять экономикой государства для собственной выгоды^{[прим. 1]}. Они препятствуют другим группам граждан извлекать для себя выгоду из участия в экономических отношениях. Экстрактивные институты допускают или устанавливают отчуждение собственности либо доходов в пользу узких групп. Примерами могут служить неограниченные монархии и различные виды диктаторских и тоталитарных режимов, где элиты поддерживают свою власть с помощью армии, полиции, зависимых судов и других структур, которые авторы относят к экстрактивным политическим институтам.
• Инклюзивные экономические институты позволяют участие если не всех, то большого числа граждан в экономических отношениях с возможностью получения прибыли. Неприкосновенность собственности гарантируется, отчуждение собственности либо доходов не допускается. Инклюзивные экономические институты поддерживаются инклюзивными политическими институтами, которые препятствуют узким группам граждан регулировать экономику государства в свою пользу. Именно такие институты являются основой всех либеральных демократий современности.

Авторы приходят к заключению, что экономический рост и расцвет государств возможен в условиях и экстрактивных, и инклюзивных институтов, однако, динамика роста отличается. Хотя экономический рост возможен в условиях экстрактивных институтов, он недолговечен и не ведет к существенному росту благосостояния большинства населения. С другой стороны, государства с инклюзивными институтами способны к стабильному росту, из которого извлекает выгоду большинство населения, что обусловливает рост уровня жизни, благосостояния и сокращение бедности. Кроме того, государства с инклюзивными институтами сравнительно легче и успешнее преодолевают внутренние и внешние кризисы. Экстрактивные институты усугубляют кризисы. По словам авторов^[2]:

Экстрактивные политические и экономические институты всегда способствуют конфликтам, поскольку концентрируют огромную власть и все доходы в руках узкой группы. Если другая группа сможет одержать победу в схватке, вся власть и все ресурсы достанутся ей. Соблазн велик. Поэтому … борьба за контроль над абсолютистскими политическими институтами, обеспечивающими полную, неограниченную власть, тлеет постоянно и периодически разгорается, перерастает в гражданскую войну, приводит к смене режима, а иногда даже к полному краху и развалу страны. Одним из следствий этого является то, что даже если в условиях экстрактивных институтов и удастся достичь некоторого уровня централизации, это все равно ненадолго.

Экстрактивные институты в долгосрочной перспективе препятствуют экономическому развитию и росту в силу нескольких факторов. Во-первых, невозможность получить выгоду и возможность отчуждения результатов труда создают отрицательные стимулы для большинства граждан к достижению экономического успеха. Во-вторых, узкие группы, контролирующие экономику препятствуют экономическому развитию, потому что новые технологии могут подорвать сектора экономики, дающие им прибыль, и создать другие группы, которые могут направить экономические ресурсы на подрыв власти прежних элит. Попытки провести модернизацию узкими элитами неэффективны, поскольку такие усилия носят догоняющий характер и испытывают недостаток в ресурсах. Примером таких процессов может служить сопротивление индустриализации со стороны земельной аристократии. Появление индустрий не выгодно земельной аристократии, так как может снизить доходы от сельского хозяйства и создать класс промышленников, которые могут захватить контроль над политическими институтами. В условиях инклюзивных институтов земельная аристократия может стремиться предотвратить индустриализацию, но в силу инклюзивности политических институтов не в состоянии навязать всем свои интересы. Попытки сдержать индустриализацию рассмотрены в главе 8 на примере индустриализации в Австро-Венгрии и Великобритании. Австро-венгерские императоры ограничивали строительство фабрик, импорт оборудования и строительство железных дорог. К 1870 году Великобритания имела густую сеть железных дорог, в то время как железнодорожное строительство в Австро-Венгрии оставалось минимальным^{[прим. 2]}.

Авторы книги рассматривают индустриализацию СССР (глава 5) как пример экономического роста в условиях экстрактивных институтов: бурное развитие тяжелой промышленности осуществлялось за счет ресурсов деревни, причем, по мнению авторов, крестьянское хозяйство России было организовано так неэффективно, а уровень технологического развития был настолько ниже европейского и американского, что простое перераспределение ресурсов в пользу индустрии, где производительность труда и капитала была намного выше, дало быстрый экономический рост. Однако к 1970-м годам, когда ранее использовавшиеся неэффективно ресурсы были перенаправлены из деревни в промышленность, советская система оказалась в тупике: принудительные методы исчерпали себя, уже не давая прежних дивидендов, а нехватка экономических стимулов для трудящихся и сопротивление элит не позволяло поддерживать непрерывные технологические инновации за пределами военной и аэрокосмической промышленности. Чтобы продолжить устойчивый рост, советские власти должны были бы отказаться от экстрактивных экономических институтов, но это угрожало их политической власти — в конечном счете этот тупик привел к падению власти Коммунистической партии и распаду СССР.

Переход от экстрактивных институтов к инклюзивным и наоборот возможен и многократно происходил в истории. Государства с исключительно инклюзивными или экстрактивными институтами встречаются редко. В современном мире большинство стран ближе к одному из полюсов, но их институты не являются сугубо экстрактивными или инклюзивными. Развитие в сторону инклюзивности или экстрактивности исторически не предопределено и зависит от множества внешних и внутренних условий. Аджемоглу и Робинсон подробно анализируют «Славную революцию» и последующее развитие институтов в Великобритании, которое, по их мнению, показывает постепенный переход к все более и более инклюзивным институтам, сделавший возможной индустриальную революцию в этой стране (главы 7 и 11). В качестве примера обратного перехода от инклюзивных институтов к экстрактивным они рассматривают Венецианскую республику, в которой элиты сосредоточили в своих руках управление наиболее прибыльными секторами экономики и лишили других граждан возможности участвовать в этих секторах. В дальнейшем это обусловило снижение эффективности экономики государства и дефицит развития новых отраслей. Что в конечном итоге привело сначала к экономическому, а затем и к политическому упадку Венецианской республики (глава 6).

Другим примером тенденций перехода от инклюзивных институтов к экстрактивным, по мнению авторов, являются США (глава 11). После гражданской войны бурное развитие промышленности на севере страны привело к появлению крупных корпораций, принадлежавших богатым промышленным элитам, которые использовали политическое влияние, чтобы регулировать экономику страны в своих интересах и препятствовать другим гражданам конкурировать с ними на одном рынке. Однако рост экстрактивных институтов был остановлен движением прогрессивизма и последующими реформами. Кроме того, существенный уровень экстрактивности экономических и политических институтов сохранялся на юге США, в штатах бывшей конфедерации. Ещё одно развитие экстрактивных институтов началось в США в 80-х годах XX века и продолжается в настоящее время. В 2012 году Аджемоглу и Робинсон высказали предположение, что оно также, вероятно, будет остановлено новым политическим движением.^[3]

Возможность преобразования экстрактивных институтов в инклюзивные зависит от множества сопутствующих факторов. а) степень экстрактивности институтов. Чем больше возможностей и средств в распоряжении правящих групп в подавлении любой оппозиции вплоть до тирании, тем сложнее развитие в сторону инклюзивных институтов. б) существование институтов, которые хотя бы номинально могли бы представлять противовес правящим элитам. В Европе Нового времени такими институтами были парламенты. в) критическим является образование широкой социальной коалиции, которая представляет максимальное разнообразие существующих групп. Такая коалиция гарантирует, что любая узкая группа в пределах коалиции не будет в состоянии установить экстрактивные институты, так как такие действия будут остановлены другими участниками коалиции. С другой стороны, попытки установить более справедливое распределение благ, заменой старой элиты на новую, неэффективны. В большинстве случаев такие попытки в конечном счете приводят к появлению новой олигархии, которая сохраняет экстрактивные институты и использует их для собственной выгоды. Аджемоглу и Робинсон отмечают, что причины, по которым в одних случаях широкие социальные коалиции формируются, а в других нет, остаются мало изученными.

В конце книги (глава 15) авторы делают несколько прогнозов, основанные на их модели. Они утверждают, что государства, не имеющие политической централизации, такие как Колумбия, Афганистан или Гаити не смогут добиться существенного экономического роста. Некоторые страны, которые достигли политической централизации, вероятно, добьются неустойчивого роста в условиях экстрактивных институтов. Среди них: Бурунди, Эфиопия, Руанда, Танзания. Экономический рост, достигнутый в условиях экстрактивных институтов, в таких странах как Россия и Китай без развития инклюзивных институтов в конечном счете прекратится.

Отзывы

Реакция на книгу была в целом положительной, рецензенты отмечали глубину анализа проблемы и подробную аргументацию на многочисленных примерах^[4].

В критических отзывах (которые оставили, в частности, Джеффри Сакс и Джаред Даймонд) отмечалось избыточное, с точки зрения рецензентов, внимание, уделённое анализу общественных институтов в ущерб учёту других факторов, в том числе географических и этнических^[5]. Также было отмечено, что авторы практически не коснулись роли международных финансовых организаций, таких, как МВФ или Всемирный банк.

Перевод

• Аджемоглу Д., Робинсон Дж. А. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты. — М.: АСТ, 2016. — 693 с. — ISBN 978-5-17-092736-4.

Примечания

Примечания

1. ↑ Элитами авторы называют группы, контролирующие политическую власть в той или илй стране.
2. ↑ В качестве примера политики, тормозящей промышленное развитие страны, авторы приводят реформы Е.Ф.Канкрина — российского министра финансов времен Николая I.

Сноски