21-10-2023
|
Эмигранты времён Французской революции — представители французского дворянства, бежавшие из Франции во время Великой французской революции.
Взятие Бастилии 14 июля 1789 года послужило сигналом к началу эмиграции. Близкие ко двору лица, пользовавшиеся всеми преимуществами старого порядка, первые бежали из Франции, покинув короля на произвол судьбы. Во главе их был младший брат короля, граф д’Артуа, бежавший из Франции 17 июля 1789 г.; за ним последовали принцы Конде, Конти, Ламбеск, Полиньяк и многие другие.
Трусливо убежав за границу, эмигранты стали натравливать Европу на Францию, указывая, что совершающийся в ней переворот грозит всей Европе всевозможными опасностями. Они вымаливали у рейнских курфюрстов и других немецких государей вооруженную помощь против своего отечества, становясь таким образом изменниками по отношению к нему и к королю и страшно раздражая против короля революционную партию, так как последняя постоянно чувствовала себя под угрозой иностранного вмешательства и вторжения.
Чем шире развертывалась революция, тем сильнее становилась эмиграция. Главным сборным пунктом эмигрантов был Кобленц. Многие устроились на службе у принца Конде.
Когда 19 июня 1790 г. было провозглашено равенство сословий, дворянство стало эмигрировать целыми массами. С 27 ноября 1790 г. началась эмиграция в среде духовенства, усилившаяся после декрета 29 ноября 1791 г. против неприсягнувших духовных.
Крайняя партия требовала суровых наказаний за эмиграцию; Мерлен (из Дуэ) составил проект такого закона, Барнав, Ламет, Дюпор и другие поддержали его, но против него поднялся с энергией Мирабо, и 28 февр. 1791 г. он был отвергнут. После смерти Мирабо снова были задуманы меры против эмигрантов, составлявших за границей заговоры против новых порядков.
10 июня Национальное собрание постановило потребовать от всех офицеров обещания под честным словом, что они не примут участия в заговорах против нации, короля и конституции, а принца Конде обязать возвратиться во Францию. 1-го августа национальное собрание издало декрет, грозивший эмигрантам, если они не возвратятся в месячный срок на родину, обложить их налогом втрое большим, чем остальных граждан; но амнистия 14 сентября парализовала эту угрозу.
Эмигранты протестовали против распоряжений национального собрания и доказывали Европе, что король находится в плену и не имеет свободной воли. Во Франции многие думали, что король находится в заговоре с эмигрантами против своего народа.
Интриги и происки эмигрантов дискредитировали их при дворах немецких государей, а их непрерывные протесты против всего, что делалось во Франции, вызвали ненависть против них и против Людовика XVI; французская печать преследовала и клеймила их без пощады. Жиронда яростно напала на них; Бриссо требовал от законодательного собрания решительных мер.
9 ноября 1791 г. было постановлено:
Людовик XVI наложил на закон свое «veto»; это послужило поводом считать его сообщником эмигрантов.
Не понимая ни своего времени, ни настроения народа, эмигранты внушили герцогу Брауншвейгскому несчастную мысль издать Кобленцский манифест.
В ноябре 1792 г. Пруссия отказала эмигрантам в поддержке; в Австрии их терпели только на очень суровых условиях; в некоторых местах они сделались до такой степени ненавистны, что их ставили в один ряд с нищими.
Летом 1795 г. эмигранты приняли участие в предприятиях шуанов и вандейцев, в том числе в неудачной высадке при Кибероне. Чересчур строгие меры против эмигрантов встретили неодобрение даже среди членов конвента; это стало известно многим из эмигрантов, которые и поспешили вернуться в отечество; их помощницей и защитницей была в этом случае мадам де Сталь.
Амнистия 25 октября 1795 г. не коснулась эмигрантов. По установлении директории многие эмигранты вернулись на родину и без труда установили мирные отношения с новым правительством, от которого с 17 февраля 1796 года зависело исключение из проскрипционных списков. Директория, впрочем, держала себя по временам очень враждебно по отношению к эмигрантам. По мере усиления реакции, положение их становилось лучше и направленные против них законы были ослаблены или совсем отменены: так, 28 мая 1797 г. был отменён закон, изгонявший их из Парижа; 27 июня — закон 25 окт. 1795 г. (исключение из амнистии); 17 авг. 1797 г. снят секвестр с имущества родителей эмигрантов.
После 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.) положение эмигрантов опять стало хуже: ни один из их родственников не смел подавать голос в избирательных собраниях; все вернувшиеся и из проскрипционных списков не вычеркнутые должны были немедленно удалиться из Франции; многие из заключенных были сосланы в Кайенну. Бывали и случаи казни эмигрантов.
В это время эмигрантам, находившимся за границей, жилось нелегко: их едва терпели, по временам изгоняли, и обращались с ними враждебно и пренебрежительно. Во Франции против них опять издается ряд суровых законов: 29 ноября 1797 г. все «бывшие дворяне» были лишены прав французского гражданства.
5 июля 1798 г. был возобновлён закон, награждавший за указание эмигрантов.
11 июля директории были разрешены домовые обыски для открытия мест, где скрывались эмигранты; некоторые из последних были при этом убиты. Особенно жесток был закон 12 июля 1799 г. о заложниках. Как скоро Бонапарт сделался первым консулом, этот последний закон был отменен; потерпевшие крушение (возле Кале, 9 декабря 1799 г.) эмигранты были выпущены на свободу, но должны были тотчас же оставить Францию.
Конституция 13 декабря 1799 г. устанавливала, что эмигранты никогда не должны возвращаться на родину, и что имущество их принадлежит нации. 25 декабря были восстановлены в правах гражданства родственники эмигрантов.
4 марта 1800 г. издан список эмигрантов.
Корпус Конде (Armée des émigrés), состоявший из эмигрантов, к 1-му мая 1801 г. растаял почти совсем. Первый консул мало-помалу начал сближаться с эмигрантами. Они стали возвращаться домой большими толпами, но закон об их гражданской смерти продолжал существовать, их леса оставались государственной собственностью, покупатели их имений были утверждены в своих правах.
26 апреля 1802 года французским эмигрантам была объявлена амнистия, за немногими исключениями; они получили обратно свои еще не проданные имения. Сделавшись императором, Наполеон всячески старался привлечь к своему двору старинную аристократию.
После реставрации эмигранты надеялись вернуть свои земли, отошедшие в казну; духовенство часто помогало им, отказывая в причастии тем из новых владельцев, которые отказывались возвратить имения первоначальным собственникам. Карл Х провёл в палатах закон 27 апреля 1825 года, по которому всем, потерявшим во время революции свои земли, назначалось вознаграждение в 3-процентной ренте, всего на сумму 1 миллиарда франков. После революции 1830 г. нерозданная рента была отобрана в пользу государства (5 января 1831 г.).
Эмигранты времён Французской революции.