21-10-2023
| Лев Оборин | |||||||
| Страна | |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Профессии | |||||||
| Инструменты | |||||||
| Награды |
|
||||||
Лев Никола́евич Обо́рин (1907—1974) — русский советский пианист. Народный артист СССР (1964)[1]. Лауреат Сталинской премии второй степени (1943).
Содержание |
Л. Н. Оборин родился 29 августа (11 сентября) 1907 года в Москве. В 1921 году окончил Гнесинское училище по классу фортепиано Е. Ф. Гнесиной и поступил в МГК имени П. И. Чайковского к К. Н. Игумнову, параллельно обучался композиции у Н. Я. Мясковского, Г. Э. Конюса и Г. Л. Катуара.
В 1927 году, обучаясь в аспирантуре у Игумнова, Оборин получил мировую известность, победив на Первом Международном конкурсе пианистов имени Ф. Шопена в Варшаве. Уже тогда критики отмечали зрелость и академичность его исполнения.
рассказывает профессор Г. М. Цыпин:
«Лев Николаевич Оборин был первым советским артистом, одержавшим первую в истории советского музыкально-исполнительского искусства победу на международном конкурсе (Варшава, 1927, Конкурс имени Шопена). Сегодня, когда шеренги победителей различных музыкальных турниров шествуют одна за другой, когда в них постоянно появляются новые имена и лица, коим «несть числа», трудно в полной мере оценить сделанное Обориным 85 лет назад. Это был триумф, сенсация, подвиг. Первооткрывателей всегда окружают почетом — в освоении космоса, в науке, в общественных делах; Оборин открыл дорогу, которую вслед за ним с блеском прошли Я. Флиер, Э. Гилельс, Я. Зак и многие другие. Завоевать первый приз в серьезном творческом состязании всегда трудно; в 1927 году, в атмосфере недоброжелательства, царившей в буржуазной Польше по отношению к советским артистам, Оборину было трудно вдвойне, втройне. Победой он был обязан не счастливой случайности или чему-то другому — он был обязан ею исключительно себе, своему большому и на редкость обаятельному таланту.
В декабре 1926 года в Москве был получен проспект Первого международного конкурса пианистов имени Шопена в Варшаве. Приглашались музыканты из СССР. Проблема состояла в том, что для подготовки к соревнованию фактически уже не оставалось времени. «За три недели до начала конкурса Игумнов показал мне программу соревнования, — вспоминал позднее Оборин. — В моем репертуаре была примерно треть обязательной конкурсной программы. Подготовка в таких условиях казалась бессмысленной». Тем не менее он начал готовиться: настоял Игумнов и один из авторитетнейших музыкантов той поры Б. Л. Яворский, с мнением которого Оборин считался в самой высокой степени. «Если очень захотеть, то выступить сможете», — сказал Яворский Оборину. И тот поверил.
В Варшаве 19-летний Оборин показал себя на редкость удачно. Ему единогласно присудили первую премию. Зарубежная пресса, не скрывая удивления (выше уже говорилось: шел 1927 год), восторженно отзывалась об игре советского музыканта».[2]
Шопеновский конкурс 1927 года стал важным культурным событием европейского масштаба. Но для Советского Союза, учитывая все привходящие политические факторы, значение этого конкурса было просто экстраординарным. Сталин с особым вниманием относился к международным успехам молодых советских музыкантов. Мы знаем, что ему нравилась классическая музыка, в первую очередь — музыкальный театр (опера и балет). Но и инструментальная музыка привлекала внимание вождя, о чем можно узнать из воспоминаний современников. Сталин с удовольствием слушал молодых пианистов и скрипачей: Эмиля Гилельса, Льва Оборина, Якова флиера, Давида Ойстраха, Бориса («Бусю») Гольдштейна.
Сталину, безусловно, доложили о восторгах великого польского композитора Кароля Шимановского: «Это нельзя назвать успехом, даже не фурором. То было сплошное победное шествие, триумф!»[3]
<...> Для советской делегации в целом выступление на Варшавском конкурсе стало невероятным успехом — против всех ожиданий. Оборину удалось завоевать первую премию. Как писал Илья Эренбург «Дипломатам пришлось стушеваться и полякам признаться, что лучше всех исполняет Шопена «москаль». В правительственной газете «Известия» появилась карикатура любимца Сталина — Бориса Ефимова, изображавшая торжествующего девятнадцатилетнего Оборина и готовых лопнуть от злобы дряхлых врагов Советского Союза, с иронической подписью: «Тут действуют руки Москвы».
Вспоминает участник конкурса, профессор Ю. В. Брюшков:
В январе 1927 года состоялся Первый международный конкурс пианистов имени Шопена в Варшаве, в котором приняли участие советские музыканты (Л. Оборин, Гр. Гинзбург, Д. Шостакович и автор этих строк).
Мне хочется рассказать, как протекала подготовка к этому конкурсу и его проведение. Первое, что следует отметить, — это невероятно короткий срок, который нам был дан для подготовки. Если я не ошибаюсь, официально советское правительство было уведомлено о приглашении участвовать в конкурсе советских пианистов и условиях его проведения не более чем за три-четыре месяца до его начала.<...>
И вот мы четверо сидим в поезде, уносящем нас в Варшаву. Старшему из нас (это мне) было 23 года, самый молодой — это восемнадцатилетний Лёва Оборин.
<...>
Мы ехали впервые за рубеж, в капиталистическую Польшу «пана Пилсудского». Ехали мы туда одни — нас никто не сопровождал. Жюри конкурса состояло только из польских музыкантов, в числе его членов не было и советского представителя. И, кроме того, это был международный конкурс, в котором участвовали советские музыканты. Как велика была возложенная на нас ответственность! Но мы были молоды, полны сил, бодрости и здоровья и, надо признаться, в то время не сознавали всю серьёзность момента. Единственным нашим желанием было не уронить чести нашей страны и чести нашей пианистической школы.
Успех, который выпал на нашу долю, был огромен и неожидан — в первую очередь для нас самих! И публика и пресса восторженно оценили наши выступления, уделив нам особое внимание. И правду сказать, играли все ярко и вдохновенно.
Сотрудники советского посольства помогли нам организовать наш быт и наши занятия. Особенное внимание проявил к нам Пётр Лазаревич Войков, который предоставил для наших занятий свою личную квартиру и следил за тем, чтобы мы отдавали максимум времени подготовке к конкурсу.[4]
В следующем году Оборин был приглашён преподавателем в МГК имени П. И. Чайковского, с 1935 года профессор. Совмещал преподавание с активной концертной деятельностью.
В годы войны продолжал выступать на Всесоюзном радио, находился в составе фронтовых концертных бригад. С 1943 года играл в ансамбле со скрипачом Д. Ф. Ойстрахом и виолончелистом С. Н. Кнушевицким. Этот ансамбль просуществовал до кончины Кнушевицкого в 1963 году.
Оборин прославился как исполнитель русской фортепианной музыки, прежде всего — сочинений П. И. Чайковского, а также как камерный музыкант — его запись всех скрипичных сонат Бетховена с Давидом Ойстрахом до сих пор считается одним из лучших исполнений этого цикла. В репертуар пианиста входили также произведения С. В. Рахманинова, Н. К. Метнера, С. С. Прокофьева, Д. Д. Шостаковича, а также посвящённый ему Первый фортепианный концерт А. И. Хачатуряна.
За годы преподавания в консерватории Оборин воспитал более 100 учеников, среди которых — В. Д. Ашкенази, Г. Н. Рождественский, В. В. Селивохин, Б. А. Чайковский, Т. А. Алиханов и многие другие.
Автор нескольких оригинальных сочинений и статей об исполнительском искусстве.
Л. Н. Оборин умер 5 января 1974 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 2).
Лев Николаевич учился в школе № 327 в Большом Трёхсвятительском переулке. Школа существует до сих пор под № 1227.[5]
Оборин, Лев Николаевич.