05-10-2023
Околичная шляхта — шляхта, живущая в околицах, то есть неком собрании сёл, составлявших одну общину.[1]. Околичная шляхта проживала в Заушской волости (за рекою Уж) Овручского уезда, отсюда и другое название — заушская шляхта. Она включала такие районы современной Житомирской области, как Овручский район, Коростенский район, Народичский район, Малинский район, Лугинский район, Олевский район.
Содержание |
По данным В. Антоновича вокруг Овруча жило около 50-и родов околичной шляхты. Наиболее многочисленные роды:
Люстрация 1683 года указывает на Левковских, как на самый многочисленный род околичной шляхты. [2].
Кандидат исторических наук, директор школы из города Малина Житомирской области Тимошенко В. пишет:
«Вчені в цілому сходяться на думці, що овруцька околична шляхта — це боярство XIV ст. (цим терміном позначався увесь спектр соціальних рівнів), віддані слуги останніх київських князів, які на нижчих ієрархічних щаблях вельми нагадували дружину колишнього Київського князівства, а переживши монгольську навалу, володіли на момент переходу під руку великого князя литовського більшою чи меншою земельною ділянкою. Київський князь Володимир Ольгердович (1363—1394) розселив її в одному місці, виділивши землі, призначені під ординську службу. Зауські шляхтичі під час військових походів були зобов’язані ставити намети для київського воєводи.» [3].
5 декабря 1838 года волынский генерал-губернатор О. Маслов после ревизионной поездки по краю, направил рапорт государю Николаю I об околичной шляхте. Царь пишет на полях: «Строго изучить». В донесении говорилось:
«На Волыни есть много бедных шляхтичей, которые в отличие от остальных, живут целыми сёлами, которые называются околицами и не отличаются от крестьян ни ментальностью, ни способом жизни, не платят налогов, не подлежат государственной службе, пользуются дворянскими привилегиями. Эти люди говорят по малороссийски, однако, несмотря на бедность, живут достойно и чисто».[4].
М. С. Грушевский подчёркивал, что
«околичний шляхтич стояв значно ближче до тубільної селянської маси, ніж справжніх польських дворян, сповнених визнанням своїх суверенних прав і привілеїв, своєї незмірної переваги над „хлопством“, яку ми зазвичай уявляємо собі, кажучи про польську шляхту».[5].
Интересно, что даже во взгляде околичных шляхтичей на степень и силу обиды преобладал народный взгляд над шляхетским. Так сильнейшими обидами считали:
Особенно непримиримы и продолжительны были тяжбы в последнем случае. «Как бы изменницу какую вёл он меня за шею, сбросив мне публично намитку с головы» — жалуется Ефросиния Редчицевая на Фёдора Думинского. А тяжба Невмерицких с Левковскими продолжалась 20 лет (1693—1713) за то, что Левковские «намитку (женскую головную повязку), сорвав с головы Феофилы Невмерицкой, учинили её простоволосою» [6].
В отчёте Департамента Генерального Штаба по Волынской губернии за 1850 год значилось:
«В настоящее время дворянство губернии состоит преимущественно из польской шляхты… Сохраняя прежние обычаи… лелея старинные воспоминания, они отличаются малодушием, легко увлекаются всеми новостями и вообще большие хвастуны. В хозяйственном быту обнаруживают склонность к различным проектам и нововведениям, часть которых иногда имеет следствием прибыльный результат, но вообще затеи здешних помещиков, ведут к разорению. — Евреи пользуются увлечениями помещиков: угождая самолюбию последних, они незаметно высасывают из них большую часть дохода… В языке местных жителей много исковерканных польских слов, и вообще разговор местного шляхтича (мужика) лаконичен, с примесью множества пословиц. По угрюмости характера, жители малоразговорчивы. При свойствах нрава тихого, флегматического и беспечного послушны властям, хотя лукавы, мстительны, но не злопамятны, ленивы и легковерны, отчего часто попадают в разные недоразумения».[7]
По свидетельству очевидца Михалона Литвина природа на тот момент была гораздо богаче нынешней, что давало возможность, пользуясь её плодами, нормально жить:
«У лісах і полях достаток таких тварин, як зубри, онагри, олені; їх у такій кількості вбивають заради шкіри, що все м’ясо через надмірний достаток викидають, крім філейних частин. На диких кіз і кабанів вони не звертають уваги. Антилоп, коли вони переходять узимку зі степів у ліси, а влітку — у степи, така безліч, що кожен селянин убиває тисячу. По берегах рік раз у раз зустрічаються доміки бобрів. Разючий достаток птахів, такий, що діти навесні наповнюють цілі човни яйцями диких качок, гусей, журавлів та лебедів, а потім їхніми пташенятами заповнюють пташники. Орлят тримають у клітках заради пірря, щоб потім робити оперення для стріл. Собак годують дичиною і рибою. Адже ріки рясніють невірогідною кількістю осетрів та інших великих риб, які піднімаються з моря нагору по річках у прісну воду.» [8]
Даже после третьего раздела Речи Посполитой, околичные шляхтичи в большинстве своём не платили налогов и были свободными людьми: служили в армии и в уездных учреждениях, в охране Овручской тюрьмы, были чинами жандармского корпуса, а их делегаты заседали в дворянском уездном собрании в Овруче. Имея собственную землю, выращивали хорошие урожаи, держали много худобы, коней, занимались бортничеством, охотой, рыболовством.[9].
Околичной шляхте была присуща клановость, замкнутость развития, разделение по принципу «свой»-«чужой». Для экономических отношений характерна патриархальность и общинность — по принципу русской сельской общины XIX века. На протяжении всей истории они придерживались православной веры и сопротивлялись католицизму и полонизации. Эти качества околичных шляхтичей аргументированно доказаны Владимиром Антоновичем.[10]
4 февраля 1570 года Каленские, Ходаковские, Багриновские, Бялошицкие и другие от имени заушской шляхты получили грамоту Сигизмунда Августа с подтверждением шляхетских прав и освобождением от замковых повинностей и суда овруцкого старосты:
«... с братьею своею земянами киевскими з Заушья, бьючи нам челом о том: иж яко с давних часов, за славной и святой памяти предков наших, королей Польских и великих князей Литовских, всяких прав, свобод и вольностей шляхетских уживали и службу нашу земскую военную, за потребою припалою... заровно с иншими земянами... служили, и покладали перед нами листы наши, с канцелярии нашей великого княжества Литовского до Воеводы киевского и каштеляна киевского писанные, россказуючи, абы ни в чом не нарушаючи стародавних прав, вольностей и свобод шляхетских, ни до яких иных повинностей и послуг замковых им незвыклых, также и послушенству и присуду замковому не притягали... после Унии... присягу к Короне учинили и в реестр межи иными земянами и обывателями земли киевской... перед нас господаря принесены... — на чоломбитье их, яко верных подданнных наших, учинили, а их при всяких правах, свободах и вольностях шляхетских... зоставили и заховали, и их жоны, дети, потомки и щадки обоего поколения... служачи нам господару и речи Посполитой, службу нашу земскую, военную... водлуг потребы... албо рушенья посполитого, а иных повинностей и послуг замковых, полнити и чинити не повинни. Дан в Варшаве. Реляция вельможного Валентого Дебинского з Дебян.» [11]
Околичная шляхта.