Монашество являлось одной из важнейших частей общества Византийской империи, участвующей в повседневной жизни практически каждого византийца. Монашество оказывало значительное духовное, экономическое и культурное влияние на общество. Монахи вели обширную деятельность по обучению детей и занимались благотворительностью. Христианское монашество впервые появилось на территории Римской империи в конце III века в Египте. После раздела Римской империи Египет стал частью Византии и был, наряду с Палестиной и Константинополем.

Исторический обзор

Возникновение и первоначальное распространение

Традиция считает первым христианином, принявшим аскетический образ жизни Павла Фивейского, который во время одного из гонений на христиан — возможно, в правление императора Деция (249—251), поселился в пещере в Египте. Там он прожил, сделав себе одежду из пальмовых листьев и питаясь половиной хлеба, которую ему ежедневно приносил ворон, 60 лет. Его младший современник святой Антоний (ум. 356) стал образцом для подражания последующих поколений святых отшельников. О его жизни известно только из жизнеописания, составленного патриархом Александрийским Афанасием (ум. 373) вскоре после смерти отшельника. Согласно ему, желая уединения, происходящий из состоятельной семьи Антоний поселился в заброшенной крепости в пустыне, где двадцать лет жил в полном одиночестве, получая свежие припасы только дважды в год. Когда его друзья обнаружили его, Антоний находился в полном телесном и душевном здоровье. C этого момента он начал совершать исцеления, изгонять демонов и примирять ссорящихся — «и таким образом, в горах явились наконец монастыри; пустыня населена иноками, оставившими свою собственность и вписавшимися в число жительствующих на небесах»^[1]. Согласно описанию Афанасия, святой Антоний «столько неутомим был во бдении, что часто целую ночь проводил без сна, и, повторяя это не раз, но многократно, возбуждал тем удивление. Пищу вкушал однажды в день по захождении солнца, иногда принимал её и через два дня, а нередко и через четыре. Пищею же служили ему хлеб и соль, и питием одна вода. О мясе и вине не нужно и говорить; потому что и у других рачительных подвижников едва ли встретишь что-либо подобное. Во время сна Антоний довольствовался рогожею, а большею частью возлегал на голой земле»^[2]. Если Павел Фивейский жил один, то вокруг святого Антония сформировалась община учеников (при этом, уточняет Афанасий, Антоний стал духовным отцом и тех, кто уже был монахом)^[3].

Современные исследователи склонны считать наивным и упрощённым взгляд на Антония, как на первого монаха, и на Египет, как место зарождения этого движения^[4]. Истоки монашеского движения в точности не известны и вряд ли они могут быть сведены к какой-то одной причине. В настоящее время общепринятой является точка зрения о том, что вплоть до IV века, в течение более двух столетий существовал «древнехристианский аскетизм» как прообраз будущего монашества. Затем, когда в IV веке население империи стало номинально христианским, монашество стало реакцией на обмирщение слившейся с государством церкви и некоторый упадок церковной дисциплины^[5][6]. Многие современные исследователи отрицают возможность говорить об истоках монашества, поскольку его невозможно отделить от духовных практик предшествующего периода^[3]. Исследователи указывают на наличие предпосылок к возникновению монашества уже в античности, когда возникли кинический идеал свободы и стоический идеал атараксии, идеи орфиков и пифагорейцев о чистоте и, независимо от них, иудейские представления о бегстве от мира и аскезе. В Евангелиях и Посланиях апостола Павла содержатся принципы, ставшие основой монашества: отказ от имущества и жизненных удовольствий, семьи и брака}. Первыми эти принципы восприняли христианские течения, впоследствии признанные еретическими: практиковавшие аскетизм монтанисты, отрицавшие мир маркиониты и гностические секты. В ортодоксальной церковь, в условиях преследования христиан в Римской империи II—III веков, сформировался идеал христианского мученика как истинного ученика Христа^[7].

Развитие идеи монашества. Теория и праксис

[12].

Аскетическая и киновитная разновидности монашества получили широкое распространение и существовали одновременно. Соотношение между ними, отношение к ним византийской власти, личные взаимоотношения между монахами-киновитами и отшельниками является предметом многих исследований^[13]. Монахи-аскеты часто представляли проблему для церковных властей, активно выражая своё несогласие с проводимой церковной политикой. На Гангрском соборе 340 года были осуждены крайние формы монашеского аскетизма. С сопротивлением монахов сталкивался в конце IV века Иоанн Златоуст а Константинополе, который пытался упорядочить жизнь монахов и заставить их жить в относительно крупных общинах. Рассматривая монахов как источник проблем с точки зрения дисциплины и догматики, он выступал за то, чтобы они больше внимания уделяли молитве, а праксис предоставили официальной церкви. Хотя Иоанн Златоуст был смещён со своего поста в том числе и благодаря усилиям монахов, его взгляд на задачи монашества сохранил своё влияние. Богослов Евагрий Понтийский, ученик Василия Великого и Григория Назианзина, предпочёл вернуться к путям первых монахов и удалиться от мира в египетскую пустыню. Хотя Евагрий был осуждён как оригенист в VI веке, его идеи о том, что монах должен сохранять апатию и уклоняться от мирской суеты, оказали влияние на последующую византийскую мистическую традицию. Ученик Златоуста Нил Постник (ум. 450) не только рекомендовал путь чистой теории, но и осуждал каппадокийских последователей Василия Великого за недостаточную духовность. Нил осуждал городских монахов и советовал уединяться в пустынях. Несмотря на эти тенденции, ко времени христологических споров V века влияние городских монахов настолько выросло, что потребовало отдельного упоминания в канонах вселенского Халкидонского собора (451): «монашествующие же, в каждом граде и стране, да будут в подчинении у епископа, да соблюдают безмолвие, да прилежат токмо посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира, да не вмешиваются ни в церковные, ни в житейские дела, и да не приемлют в них участия, оставляя свои монастыри»^[14][15].

В Византийской святоотеческой традиции различие между «монастырями» (др.-греч. μοναστήρια) и «пу́стынями» (др.-греч. ἀσκητήρια) как правило не проводилось^[16].

Монашество в V—VI веках

В середине IV века множество монахов жили в Палестине и Сирии. В Каппадокии, Армении и Понте монашество распространилось благодаря епископу Евстафию Севастийскому, а затем Василию Кесарийскому в третьей четверти IV века. Об основании первого монастыря в Константинополе сообщается в начале 380-х годов, во Фракии — в 386 году. Однако большого распространения это явление в те годы не получило: для заселения основанного префектом Руфином монастыря в пригороде столицы были привезены монахи из Египта, которые после смерти Руфина в 395 году вернулись на родину. Опустевший монастырь Руфинианы заняла община Ипатия Вифинского, которая в 406 году насчитывала 30 человек^[17][18]. Оценку числа участников этого движения сделать не представляется возможным. Для основанных Пахомием монастырей в Египте А. Джонс приводит оценку в 3000 человек к моменту его смерти в 346 году и не менее 7000 человек к началу V века. Согласно источникам, в Нитрии^[en], одном из главных центров монашества в Египте, жило 5000 монахов. В Скитской пустыни, также расположенной в Нитрийской пустыне, жило 3500 монахов. Палладий Еленопольский (ум. 420) приводит цифры для других районов Египта: 2000 в Александрии, 1200 в Антинополе, не считая 12 женских монастырей. Руфин Аквилейский утверждает, что в Оксиринхе проживало 5000 монахов, и столько же в его окрестностях, и ещё 10 000 монахов и 20 000 в Арсиное, однако эти цифры вряд ли достоверны. Также известно о крупных монастырях вблизи Красного моря и в Палестине. Иоанн Эфесский (ум. ок 586) сообщает о монастырях в Месопотамии и около города Амида^[19].

В правление императора Юстиниана I (527—565), уделявшего значительное внимание религиозным вопросам, количество монахов существенно возросло. Только в Константинополе и его окрестностях насчитывалось 67 мужских монастырей^[20]. По мнению Юстиниана, «жизнь в монашеском подвиге является столь потен ной и настолько сближает с Богом человека, обратившегося к ней, что в состоянии стереть с него всю человеческую скверну и явить его чистым и достойным своей разумной природы, поступающим по большей части, согласно с разумом и возвысившимся над человеческими заботами»^[21]. Ряд новелл Юстиниана касается непосредственно монахов. Из форм монашеского общежития, Юстиниан отдавал предпочтение киновитной. Согласно мнению большинства исследователей, законодательство Юстиниана не было «мёртвой буквой» и соответствовало реальным потребностям Церкви и государства. В этот момент остро стоял вопрос о защите решений Халкидонского собора в споре с монофизитами^[22].

В своей новелле De monachis Юстиниан подтвердил 4 канон Халкидонского собора о том, что для основания нового монастыря требовалось согласие епископа. При этом была введена новая норма, согласно которой он должен был присутствовать при начале строительства и прочитать специальную молитву. Каждый монастырь должен был иметь настоятеля (игумена), выбор и назначение которого также производились епископом. При этом во внимание должны были приниматься личные достоинства кандидата, а не количество лет, проведённых им в монашестве (Nov. V, 535)^[21]. Однако это, вероятно, было воспринято монахами как вмешательство во внутренние дела общины, и более поздняя новелла CXXIII 546 года устанавливала, что выборы настоятеля должны осуществляться исключительно монахами монастыря, а затем утверждаться епископом^[16]. При этом монахи обязывались выбирать настоятеля за его правую веру, благочестие и административные способности. Настоятель отвечал за дисциплину в монастыре и духовное развитие монахов^[23]. Настоятель мог руководить только одним монастырём^[24].

Положение в обществе

Американский византинист Питер Харанис указывает следующие факторы, которые делали монахов важным элементом византийского общества: их многочисленность во всех возрастных группах, как мужчин, так и женщин, некоторая степень их организованности, способность выдвинуть из своей среды лидера, философия простоты, доброты и любви^[25].

Отшельники, монахи и монахини представляли все слои византийского общества и законодательство не накладывало существенных ограничений на способность населения принимать постриг. Император Маркиан (450—547) в 451 году обратился с просьбой к участникам Халкидонского собора запретить принятие в монашество рабов^[en] и приписных колонов (adscripticii) без согласия их владельца, однако собор удовлетворил эту просьбу только в части рабов. Двумя годами позже на Западе император Валентиниан III (425—455) запретил обоим этим классам самовольно становиться монахами, и в 484 году этот закон на Востоке провозгласил император Зенон (474—475, 476—491). Юстиниан I (527—565) постановил, что лица спорного статуса должны три года проходить испытательный срок, чтобы их возможные хозяева могли заявить протест^[26]. Маврикий (582—602) запретил вступать в монастырь не завершившим свои обязательства перед государством чиновникам и солдатам^[27].

Женщины и дети в монастырях

В IV веке в Египте появляется женское монашество^[28].

В правление императора Юстиниана I были запрещены «двойные»^[en] монастыри (др.-греч. διπλᾶ μοναστήρια, лат. monasteria duplicia), в которых проживали мужчины и женщины. такие монастыри раньше возникали в случае, когда в монашество переходили целыми семьями. В дальнейшем этот запрет перешёл в каноническое право^[29]. Несмотря на запрет, смешанные монастыри продолжили своё существование^[24].

Организация монашеской жизни

Типиконы

Для обозначения совокупности документов, относящихся к организации монастыря и правил поведения в нём, используется термин «типикон». Известно около 50 типиконов, составленных основателями монастырей (ктиторам), так называемых «ктиторских типиконов». Они датируюся IX-XV веками, однако большинство из них написаны в XIV веке. 15 ктиторских типиконов относятся к монастырям Константинополя, 18 к монастырям Греции, остальные к различным регионам Малой Азии, Кипра, Сирии, Палестины, Балкан и Италии^[30].

Одним из наиболее существенных отличий монашества на Востоке и на Западе является отсутствие на востоке разделения на ордена. В этом смысле все византийские монастыри принадлежали одному ордену и следовали уставу Василия Великого. При это каждый монастырь имел свой собственный устав или типикон. Обычная структура типикона включала преамбулу, в которой основатель монастыря описывал причины своего решения, за которой следовали подробные правила поведения для монахов или монахинь, порядок выборов настоятеля, дисциплинарные особенности монастыря, правила питания в праздники и т. д. Все типикионы строго следовали киновитной форме организации, прежде всего в части совместного приёма пищи^[31].

Вступление в монашество. Повседневная жизнь

Существовало множество причин, по которым жители Византии принимали решение уйти в монастырь. В юности византийцы посвящали всю свою жизнь Христу, самостоятельно либо по желанию родителей. Некоторые родители давали обет отдать ребёнка в монастырь в благодарность за неожиданное рождение ребёнка после длительного бесплодия, или в честь его исцеления после тяжёлой болезни. В зрелом возрасте уходили в монастырь, обеспечив будущее своих детей, в старости и перед смертью люди принимали монашеский обет в уверенности, что таким образом они гарантируют себе спасение. В монастырь могла вступить целая семья, например, в случае смерти родителей или супруга^[32]. Монах представлял собой идеал святой жизни, значимый для общества в целом^[33].

Вступлению в монашество предшествовало трёхлетнее послушание, когда кандидат находился в монастыре, по истечении которых настоятель решал, годен ли он для монашеской жизни. Этот срок мог быть сокращён, если настоятель лично знал испытуемого. Если человек становился монахом, то никто не мог лишить его этого статуса. Если монах по какой-то причине оставлял монастырь, то он должен был вернуться к прежнему состоянию. Византийское законодательство регулировало различные вопросы, связанные с имуществом людей, ставших монахами. Новелла CXXIII запрещала их лишать наследства или доли в имуществе. Та же новелла запрещала родителям силой заставлять своих детей покинуть монастырь. Обручение и вступление в брак расторгались, если один из супругов вступал в монастырь. Собственность монаха, которая у него была до вступления в монастырь, или полученная после, переходила к его монастырю. Смена монастыря монахом рассматривалась как проявление духовной слабости и не поощрялась. Покидать монастырь запрещалось, и ведение дел осуществлялось через представителей^[34].

Основание монастырей и управление ими

Византийский харистикариат и патронаж

Собственность и хозяйство

Начиная с зарождения монашества в Египте монахи и отшельники обеспечивали пропитание собственным трудом. Наиболее распространены были изготовление и продажа циновки, а также сезонные сельскохозяйственные работы. В пахомианских монастырях эта деятельность происходила организованно и, под руководством бригадира, монахи работали кузнецами, плотниками, портными, сукновалами, кожевенниками и т. д. Излишняя продукция продавалась на рынках, а полученные таким образом деньги тратились на благотворительность. Одновременно с этим монахи получали пожертвования, в результате чего монастыри становились обладателями значительной движимой и недвижимой собственности. В Сирии ещё в конце IV века монахи и отшельники обычно жили своим трудом, однако уже в V веке пожертвования и прочие доходы исключили необходимость в этом^[35].

До законодательных преобразований Юстиниана I обычной практикой было при поступлении в монастырь раздать имеющуюся раздать своё имущество бедным, местным церквям или на общественные нужды или же тем, кому это имущество перешло бы по прядку наследования. Согласно кодексу Феодосия местные церкви и монастыри являлись законными наследниками собственности, принадлежавшей священникам и монахам соответственно, если те не имели близких родственников. Кодекс Юстиниана и его новеллы внесли изменения в этот порядок. Имущество, унаследованная монахом, мужчиной или женщиной, оставалось в его собственности. Детей, поступающих в монастырь, запрещалось лишать наследства. Однако если юноша или девушка утрачивали желание посвятить себя монашеской жизни, всё их имущество оставалось Церкви или монастырю. Будущий монах, согласно новелле de monachis, имеет полное право распорядиться своим имуществом при условии выделения четверти своего имущества наследникам и возвращения супруге её приданого^[36].

Центры монашества

Египет

Сирия и Палестина

В истории палестинского монашества византийским считается период между 314 годом, когда появилась Фаранская лавра близ Иерихона (другими исследователями указывается 330 год^[37]), и 631 годом, когда было создано последнее византийское житие палестинского святого Георгия Хозевита^[fr][38]. Наряду с Египтом, Палестина была важнейшим центром раннехристианского монашества. Многочисленными исследователями возникновение монашества в Палестине связывается с развитием паломничества в этот регион^[39]. В Палестине главным очагом монашеского движения была Иудейская пустыня, протянувшаяся с запада на восток от Иерусалима до Иерихона, и доходящая на юге до Иродиона. По сравнению с египетской Нитрийской пустыней, эта область обладала преимуществами — более мягким климатом, многочисленными связями с библейской историей и меньшей удалённостью от центров цивилизации. Специфической формой монашеского общежития в Палестине стала лавра, сочетающая киновитные и отшельнические черты. Развитие монашества в Иудейской пустыне связывают с именем Евфимия Великого (ум. 473), основавшего там в начале V века первую лавру^[en][40].

К числу основателей палестинского монашества относят основавшего в начале IV века общину в Газе святого Илариона, следовавшего аскетической модели Антония Великого, и основателя Фаранской лавры Харитона Исповедника. Харитон основал ещё два других монастыря, Дукийскую и Суккийскую лавры. В течении IV века мошество распространилось в Палестине, и монастыри были основаны в Иерусалиме, Вифлееме, других местах связанных с жизнью Иисуса Христа, в Шефеле^[en] и на Синайском полуострове. В византийский период выделяют две основные формы монашества: лавру, когда отшельники в течении недели жили в отдельных кельях и собирались вместе в общей церкви для совместной молитвы и трапезы, и киновию, где монахи встречались ежедневно. Также существовали отшельники, не имевшие формальной связи с монастырями^[37].

В V веке в Палестине появилась новая форма городского монашества, в основном в Иерусалиме, сочетающая поклонение святым местам с общественной работой. Многие видные представители палестинского монашества на ранней стадии были выходцами из других частей Византии — Харитон и Евфимий Великий из Малой Азии, с латинского Запада прибыли во второй половине IV века Иероним Стридонский и Руфин Аквилейский, основавшие монастыри в Вифлееме. Это явление связывают с увеличившимся числом паломничеств в Святую землю. В V—VI веках число монастырей значительно увеличилось, в основном в Иудейской пустыне, хотя районы Газы, Галилейского моря и Синайского полуострова сохраняли популярность. Основными деятелями этого периода были основатель лавры в Хан аль-Амаре^[en] Евфимий Великий (377—473), его друг Феоктист^[uk], основатель киновитного монашества Феодосий Великий (423—529) и основатель существующей до настоящего времени лавры Савва Освященный^[41].

Палестинское монашество было активно вовлечено в богословские споры V—VI веков. Следуя за Евфимией и Саввой они поддержали решения вселенского Халкидонского собора 451 года, вызвавшего раскол в христианском мире. В начале VI века возобновились споры об учении Оригена, что привело к отделению части монахов от Лавры Саввы Освященного и основанию Новой Лавры. Частично в связи с этими событиями начался упадок монашества в Палестине, усугублённый вторжением Персии в 614—628 годах и последовавшим за этим арабским завоеванием^[41].

Одной из специфических особенностей палестинского монашества в византийский период была концентрация монастырей вблизи городов. Крупнейшие монастырские кластеры были вокруг Иерусалима (включая монастыри Иудейской пустыни), Газы, Скифополиса, Кесарии и Елевферополя^[42]. Численность монахов сложно определить. В конце IV века их, вероятно, были тысячи. Около 400 года сообщается примерно о 20 монастырях на Масличной горе с примерно 800 монахами^[43].

Константинополь

Монастыри других частей империи

Византийское монашество в общехристианском контексте

Отношение с западным монашеством

Византийское монашество и славянские страны

Интеллектуальная жизнь

Духовная жизнь монашества

В нитрийских монастырях зародился литературный жанр наставительный изречений апофегма, получивший особое значение в Византии^[44].

В период Палеологовского возрождения (1261—1453), мужские монастыри были центрами литературной активности. Там работали переписчики рукописей, авторы гимнов (Феоктист Студит, Мануил Холобол^[en], Фома Магистр^[en], Максим Плануд) и житий, композиторы. Отрёкшись от престола и уйдя в монастырь, император Иоанн Кантакузин написал мемуары^[45]. Во многих монастырях были скриптории, и многие из значимых византийских писателей были монахами. Монастырские библиотеки в основном состояли из книг, необходимых для богослужения. В некоторых случаях они брали начало из личных собраний основателей монастыря и были довольно значительными. Библиотека константинопольского монастыря в Хоре считалась лучшей в столице и включала основные философские труды и комментарии на произведения классических авторов^[46]. Информации о монастырских библиотеках в Египте не много. В 1926 году шотландский коптолог У. Э. Крам^[en] исследовал круг чтения монахов небольшого монастыря^[de] в окрестности Фив, учитывая имеющиеся рукописи, древние списки книг и количество цитат в письмах и прочих документах. Согласно его выводам, монахам были доступны труды отцов Церкви и основоположников монашества и что, в целом, библиотека этого монастыря была не велика. Вероятно, у более крупных монастырей были более обширные библиотеки. Не известно, практиковали ли монахи обмен книгами. В среде египетского монашества было доступно много произведений грекоязычной патристики. На коптском языке были доступны, как минимум, Ветхий и Новый заветы, труды Афанасия Великого, письма Антония Великого, пахомианская литература, труды Павла Таммского^[en]. Входила ли в круг чтения египетских монахов гностическая литература, является спорным вопросом^[47].

Об интеллектуальной жизни женских монастырей известно существенно меньше. Наиболее известны в этой связи представительницы высшей аристократии. Феодора Раулина^[en] (ум. 1300), дочь Иоанна Кантакузина, восстановившая монастырь Святого Андрея в Крисе, прославилась как собирательница книг и покровительница искусств. Дочь крупного чиновника Ирина Хумнена^[fr] в 16 лет основала монастырь Христа Филантропа^[fr] в Константинополе вызывала восхищение своей образованность у историка Никифора Григоры. Современные исследователи находят в её сочинениях многочисленные ошибки и полагают её репутацию преувеличенной что, однако, не удивительно, учитывая, что её выдали замуж в 12 лет^[48]. Вы воды об уровне образования монахинь можно сделать на основе анализа монастырских типиконов. Хотя обычно подчёркивалась важность чтения Священного Писания, образовательного ценза для поступления в монастырь не предусматривалось, неграмотные женщины учили псалмы наизусть. В некоторых монастырях старшие монахини обучали чтению своих неграмотных сестёр^[49]. Библиотеки женских монастырей практически не сохранились, и судя по имеющейся информации они были не велики и состояли в основном из литургических книг и святоотеческих творений^[50].

Богослужение

Монашество и церковная реформа

Монастырские библиотеки

Монастырская благотворительность

Проблема возникновения госпиталей

Возникновение христианства привело к появлению неизвестной в античности концепции общественной бесплатной медицины, появившейся из идей благотворительности и человеколюбия^[51]. Монастыри зачастую были местом, в которых оказывались различные виды медицинского ухода. Киновитные монастыри обеспечивали монахов стационарным уходом в инфирмариях, и амбулаторным уходом в собственных кельях. Согласно письменным источникам, инфирмарии обычно находились в удалённом от основных структур монастыря здании. Их размер варьировался в разных монастырях, но в среднем одна койка приходилась на десять монахов. Археологические данные подтверждают, что это были довольно крупные строения, однако количество достоверно опознанных инфирмариев в раскопках не велико, и их сохранность не достаточно хороша, чтобы можно было сделать более детальные выводы об их внутреннем устройстве^[52].

В некоторых монастырях были устроены госпитали (др.-греч. ξενών)^[53], которые предоставляли лучшие медицинские услуги^[en], доступные византийцам. Госпиталь был неотъемлемой частью основанного Василием Великим монастыря в Кесарии. Созомен и Сократ Схоластик сообщают об епископе Никомидии арианине Марафонии, который в средине IV века был смотрителем «общины больных и бедных»^[54]. В этот период ожесточённых арианских споров, помимо монахов, медицинским уходом занимались только аномеи, представители течения в арианстве, враждебно относящиеся к идеям монашества. С закатом радикального арианства во второй половине IV века лидерство в организации госпиталей перешло к монахам Малой Азии. Роль монахов в обустройстве госпиталей в Византии тесно связана с одним из важнейших вопросов православного христианского монашества, о соотношении между духовными праксисом^[en] и теорией^[en]. Некоторые из лидеров монашества полагали, что участие в практической христианской благотворительности мешает аскетизму и молитве, то есть теории. Другие же считали практику важной для истинного христианского аскетизма. Те монахи, которые выбирали практический путь работали в госпиталях, либо работали там докторами или санитарами, либо оказывали материальную поддержку^[55]. В трудах крупнейших православных богословов IV века Василия Великого и Григория Назианзина разрабатывалась идея об объединении теории и праксиса. Для активного служения в миру Василием были основаны не только госпиталь, но и приют для бедных (др.-греч. πτωχοτροφει̑ον^[56]). При Иоанне Златоусте около 400 года монахи работали в госпиталях Константинополя^[57]. После его изгнания о монастырских благотворительных учреждениях столицы заботилась императрица Пульхерия. В 439 году друг детства императора Феодосия II Павлин основал за пределами городских стен госпиталь, который передал в управление монахам; впоследствии вокруг возник крупный монастырский комплекс Космидион^[58].

Другие виды благотворительности

Монастыри вели разнообразную благотворительную деятельность. Обычным делом была раздача хлеба бедным у монастырских ворот в установленные дни. По некоторым праздникам также раздавались мелкие монеты^[59].

Историография

Состояние источников

Источники, относящиеся к египетскому монашеству написаны на греческом и коптском языках и при их анализе необходимо учитывать различие в культурных традициях, в которых они созданы. Греческим языком, как правило владели жители относительно крупных городов долины Нила, а коптская литература создавалась представителями двуязычной коптской элиты. Судя по данным документов, обе эти категории жителей Египта мирно сосуществовали в монастырях и общались через переводчиков^[60].

Археологические свидетельства о монастырях византийского периода весьма скудны. В Египте с 1985 года ведутся раскопки Белый монастырь^[en] святого Шенуте. В ходе исследований было выявлено и идентифицировано значительное число структур^[61]. Из киновий Пахомия Великого раскопана только базилика в Фау-Кибли (древний Пбоу). С начала XX века ведутся раскопки киновитного монастыря Святого Иеремии в Саккаре, начало строительство которого датирую примерно 470 годом^[62].

Современные исследования

Если не считать работ французского историка XVII века Жана Мабильона, до конца XIX века научных исследований по истории монашества, в том числе византийского не предпринималось. Обзор западной историографии по этому вопросу предпринял в 1986 году А. Пападакис. По его наблюдению, в конце XIX появилось несколько важных работ, которые не получили дальнейшего развития^[63]. Написанная после посещения монастырей Афона книга лютеранского богослова Филиппа Мейера^[de] «Die Haupturkunden für die Geschichte der Athosklöster» (1894) ввела значительное число новых источников, снабжённых филологическими примечаниями. В своей аналитической части эта работа, по мнению русского византиниста А. А. Дмитриевского, несла отпечаток личных пристрастий автора^[64]. Монография немецкого богослова Карла Холла^[en] «Enthusiasmus und Bußgewalt beim griechischen Mönchtum, und Studium zu Symeon der Neuen Theologen» (1898) проследил эволюцию религиозного «энтузиазма» монаха XI века Симеона Нового Богослова начиная с Антония Великого. Это исследование затронуло также историю публично-покаянной дисциплины на Востоке^[65]. Небольшая брошюра В. Ниссена («Die Regelung des Klosterwesens im Rhomäerreiche bis zum Ende des 9. Jahrhunderts», 1897) посвящена ряду вопросов организации монашеской жизни в период до IX века и была призвана закрыть хронологический пробел более масштабной работы русского историка И. И. Соколова («Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (842—1204)», 1894)^[66]. Две вышедшие в 1897 году работы аббата Марэна (E. Marin, «De Studio coenobio Constantinopolitano» и «Les moines de Constantinople, depuis la fondation de la ville jusqu’a la mort de Photius (330—898)») заслужили противоречивые отзыва. Известный византинист Ш. Диль весьма низко оценил первую из них за пренебрежение оригинальными источниками. Аналогичные недостатки, а также значимые умолчания, он также отметил в монографии о монахах Константинополя^[67]. Таким образом, к концу XIX века обобщающих работ по истории восточного монашества не появилась и, как отмечал А. Пападакис, это утверждение было справедливо и в его время. Причину этого он видел в том что, рассматривая Восток как колыбель монашеского движения, и отдавая должное первым отцам-пустынникам, историки редко переходили рубеж VI века, когда монашество вступило в период упадка после начала арабских завоеваний. Для ряда историков, однако, временной рамкой исследований является конец IV века, когда сложилась киновитная система Василия Великого, после чего духовное развитие восточного монашества прекратилось. Такой подход, соответственно, исключает написание истории последующих столетий восточного монашества. По мнению лютеранского богослова А. фон Гарнака, не имею идеалов, которых можно было бы достичь, и не развиваясь, восточное монашество не могло выдвинуть из своих рядов выдающихся деятелей^[68].

Примечания