«Ста́чка» (также известен как «Чёртово гнездо» или «История стачки»^[1][2]) — советский немой агитационный фильм-драма 1925 года режиссёра Сергея Эйзенштейна, снятый на «Первой госкинофабрике» по инициативе Пролеткульта. По сюжету, возмущённые тяжёлыми условиями труда заводские рабочие организуют забастовку. Во время их мирной демонстрации подкупленная шпана устраивает провокацию, после чего власти подавляют восстание. В фильме снимались Максим Штраух, Григорий Александров, Михаил Гоморов и многие другие.

«Стачка» — первая полнометражная работа Эйзенштейна. Первоначально картина задумывалась как пятая часть восьмисерийного цикла лент о революционной борьбе, названного «К диктатуре». Но другие части так и не были реализованы. По замыслу автора, у картины должны были быть пролог и эпилог, но эпилог в картину не вошёл, а пролог не снимался вообще. Съёмки велись целиком натурные — в Москве и её пригородах — за исключением некоторых эпизодов. В качестве массовки участвовали ученики студий Пролеткульта и рабочая молодёжь московских заводов. Премьера фильма состоялась 28 апреля 1925 года.

В «Стачке» Эйзенштейн, желая уйти от традиций «старого» театра, использует стиль изображения, похожий на кинохронику, и отказывается от введения главных героев и обозначения фабулы и сюжетных перипетий. Он сразу же старается применить все доступные ему кинематографические приёмы и техники. В результате картина оказалась переполнена различными кинотехническими «аттракционами». Фильм считается новаторским с точки зрения ракурсов и монтажа^[3].

Фильм встретил неоднозначные отзывы зрителей и критиков. Советская пресса и некоторые кинематографисты называли фильм новаторским и в целом очень высоко оценивали значение картины для мирового кинематографа. Но зрителями фильм принят не был из-за усложнённого киноязыка. На всемирной выставке 1925 года в Париже Эйзенштейн за свою ленту был удостоен серебряной медали. Фильм был восстановлен на «Киностудии им. М. Горького» в 1969 году^[4].

Сюжет

Действие происходит до революции. На одном из крупных российских заводов неспокойно. Рабочий обвинён администрацией в краже инструмента (микро́метра) стоимостью в 25 рублей, и, не выдержав несправедливых подозрений, он кончает жизнь самоубийством через повешение. Пролетарии уже давно страдают от тяжёлых, невыносимых условий труда и несправедливости руководства предприятия. Смерть их собрата становится катализатором событий. После умело организованной в рабочем посёлке агитации на заводе объявлена стачка. Трудящиеся требуют сокращения рабочего дня до восьми часов и увеличения заработной платы на 30 %. Хозяева завода игнорируют требования пролетариев, а их петицией вытирают испачканный ботинок. Фабриканты организуют при помощи наёмной шпаны провокацию — пожар и погром в винной лавке во время мирной демонстрации пролетариев. Рабочих разгоняют струями воды из брандспойтов. На следующий день, по приказу губернатора, против бастующих направлены казаки и полиция, которые жестоко подавляют выступление и расстреливают рабочих. Фильм заканчивается титрами: «Помни, пролетарий!»

В ролях

История создания

Пробы, сценарий, концепция

«Стачка» — первый полнометражный фильм Сергея Эйзенштейна, который сам режиссёр называл «противоречивым» и «остроугольным»^[5]. До этого он имел только опыт в съёмках небольшого (120 метров плёнки) ролика, названного «Дневник Глумова», для своего спектакля «На всякого мудреца довольно простоты» по одноимённой пьесе Александра Островского^[6]. Готовый сценарий «Стачки» Эйзенштейн принёс на «Первую госкинофабрику», которая располагалась в Москве на Житной улице в бывшей киностудии Александра Ханжонкова. Там ему выделили две киносъёмочные пробы. Обе у него вышли неудачными: снято было «театрально» и длинными кусками. Во время первой пробы Эйзенштейн снимал массовку, во время второй — сцену с допросом революционера^[7]. Высшее руководство Госкино опасалось, что Эйзенштейн превратит «Стачку» в бессюжетный «монтаж аттракционов», вследствие чего картина могла провалиться. Поэтому Госкино после неудачных проб спешило с режиссёром расстаться^[8]. Тогда Борис Михин и Эдуард Тиссэ в тайне от Эйзенштейна написали письмо руководству фабрики с просьбой выделить ему третью пробу под их материальную ответственность, ссылаясь на Эйзенштейна как «очень интересного человека», в котором они уверены. Третья попытка оказалась успешной. Отснятый материал даже вошёл в оригинальный фильм. Это была сцена, где шпана по свисту своего «короля» вылазит из множества врытых в землю бочек^[7].

Полный сценарий «Стачки» занимал ровно 10 страниц, четыре из которых были прологом^[9]. Сам пролог не снимался. В фильме от него остались лишь последние слова, использованные в качестве титра: «На заводе всё спокойно. Но…»^[10] Известно, что в прологе присутствовала цитата из Владимира Ленина: «Стачки были школами к вооружённому восстанию»^[11]. Сценарий был написан с соблюдением двух принципов: 1) не выделение главных героев и 2) отказ от фабулы. Тогда Эйзенштейн был глубоко убеждён, что «как выдвигание личности героя, так и самая сущность интриги-фабулы» являются «продукцией индивидуалистического мировоззрения» и «несовместимы с классовым подходом к кино»^[12]. Сценарий написал Эйзенштейн совместно с Валерианом Плетнёвым, драматургом и теоретиком Пролеткульта^[7], Григорием Александровым и Ильёй Кравчуновским^[13]. Весь сценарий был разделён на 235 пунктов (в первой версии — 146), обозначенные порядковыми номерами. Каждый пункт соответствовал одному определённому кадру в картине. На одной из страниц сценария Эйзенштейн написал по-французски: «Menager les effets» (рус. Осторожнее с эффектами)^[14].

Первоначально картина задумывалась как пятая часть восьмисерийного цикла лент о революционной борьбе, названного «К диктатуре»^[12]. Но другие части так и не были реализованы^[9]. Эта серия казалась режиссёру «наиболее массовой» и «действенной», поэтому первой начали снимать именно её. В своей концепции «К диктатуре» должна была охватывать следующие темы (каждая тема соответствует определённому фильму) : 1) контрабанда литературы; 2) подпольное книгопечатание; 3) работа в коллективе («Работа в массах»^[14]); 4) демонстрации в честь Первого мая; 5) забастовка («Стачка»); 6) аресты и обыски; 7) ссылки и тюремные заключения; и 8) побеги из тюрем^[12]. Это деление разработал сам Эйзенштейн. Он записал задумку на ученических тетрадях, которые теперь хранятся в архивах РГАЛИ^[15]. Известно, что в серии должны были выйти фильмы с названиями «Борьба» и «Борьба продолжается»^[14].

Съёмки и выход на экраны

Снимать Эйзенштейн начал с эпилога, который, в конце концов, не вошёл в картину. Предполагалось, что туда будет включён документальный эпизод: демонстрация на Красной площади в честь Первого мая. Так, в этот день 1924 года Эйзенштейн сделал свои первые кадры в качестве кинорежиссёра. Кадры были документальными и фиксировали первую в истории СССР первомайскую демонстрацию трудящихся. А уже ближе к осени начались съёмки «заводских» сцен фильма. Для натуры был выбран Коломенский завод, на который тогда приезжал Лев Троцкий. Эйзенштейн снял его выступление. Эти кадры тоже предполагались для эпилога. В огромном архиве режиссёра нет материалов касательно съёмок Троцкого. По мнению «эйзенштейноведа» Владимира Забродина, он сам уничтожил эти материалы после 1929 года, когда началась антитроцкистская кампания^[16].

Фильм был снят на 35-мм киноплёнку с форматом изображения 1.33:1^[17]. Съёмки велись в основном натурные — в Москве и её пригородах — за исключением некоторых эпизодов^[14], снятых в павильонах «Первой госкинофабрики»^[9]. Также известно, что одна из заключительных сцен фильма снималась в доме-корабле на Псковском переулке^[18]. В «Стачке» были задействованы весь коллектив 1-го Рабочего театра Пролеткульта^[12] и так называемая «железная пятёрка»: Максим Штраух, Григорий Александров, Михаил Гоморов, А. Левшин и Алесандр Антонов. Эти люди начали работать с Эйзенштейном ещё в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». Позже они снова сошлись в работе над «Броненосцом „Потёмкиным“»^[19]. В «Стачке» члены «пятёрки» не только исполняли роли, но и помогали режиссёру как ассистенты. В качестве массовки участвовали ученики студий Пролеткульта и рабочая молодёжь московских заводов. Операторами фильма были Эдуард Тиссэ^[12], от которого Эйзенштейн требовал необычных кадров, в частности съёмки сверху^[14], и Василий Хватов^[1]. Директором фильма выступил Борис Михин^[13], а художником-постановщиком Василий Рахальс^[1].

Для одного из важнейших, по мнению Эйзенштейна, эпизодов в картине, где пожарные разгоняют демонстрацию, обливая рабочих водой из брандспойтов, режиссёр требовал массовку количеством больше тысячи человек. Но дирекция кинофабрики отказывалась привлекать к съёмкам столько людей, аргументируя это невозможностью их рационального использования. Тогда Михин «пошёл на хитрость», распорядившись привлечь к съёмкам только пятьсот человек, но сказав Эйзенштейну, что выполняет его требование^[8].

17 декабря 1924 года Эйзенштейн завершил монтаж «Стачки»^[20], и 9 марта 1925 года был организован первый её общественный просмотр. 28 апреля того же года фильм вышел на экраны^[21]. Автором афиши был Антон Лавинский, её тираж составил 9 500 экземпляров^[22]. Реклама ленты гласила: «Кинопьеса в шести актах, представляющая собой одну из частей цикла фильмов, посвященных развитию рабочего движения в России. Постановка режиссёра Эйзенштейна при участии артистов Первого рабочего театра Пролеткульта. 1. На заводе все спокойно. Но… 2. Возникновение стачки. 3. Завод больше не работает. 4. Стачка затягивается. 5. Провокаторы за работой. 6. Ликвидация. „Стачка“ приносит решение вековой проблемы создания драмы, так как её героем и её главным персонажем является МАССА». Фильм делился на шесть актов, что вполне характерно для советской кинематографии 1920-х годов. Объясняется это недостаточным развитием кинопромышленности того времени: в кинотеатрах был только один проекционный аппарат, и механики вынуждены были каждые 10 минут менять бобины, прерывая просмотр^[23].

После завершения «Стачки» Эйзенштейн некоторое время сотрудничал с ленинградским «Севзапкино», а после вновь обратился к некогда задуманному вместе с Плетнёвым циклу фильмов о революционной борьбе. Проект получил новое название — «От подполья к диктатуре» — и теперь должен был состоять из семи частей: 1) «Женева — Россия», 2) «Подполье», 3) «1 мая», 4) «1905 год», 5) «Стачка», 6) «Тюрьмы, бунты, побеги», 7) «Октябрь». «Стачка» была принята правительством благосклонно, и оно поручило режиссёру съёмки «1905 года»^[20].

Художественные особенности

Эйзенштейн считал, что путём сопоставления нескольких монтажных кадров можно довести до зрителя некий посыл^[24]. Например, в фильме есть сцена расстрела рабочих, в которую вмонтирована сцена с закалыванием и освежеванием скота. Это, по мнению режиссёра, должно было довести зрителя до «ассоциативного сопоставления расстрела с бойней»^[21]. Этот приём получил название «кинометафоры» и входил в эйзенштейновскую теорию «интеллектуального кино», которую в 1935 году он признал «потерпевшей фиаско»^[24]. На протяжении всей своей работы в немом кино Эйзенштейн старался уйти от традиций классического театра. Поэтому для своего фильма он выбирает стиль изображения, похожий на кинохронику^[14]. В своей статье «К вопросу о материалистическом подходе к форме» режиссёр даже сравнивает «Стачку» с документальным фильмом «Кино-глаз» Дзиги Вертова^[21]. Однако вместе с тем в картине присутствуют вполне «театральные» и даже «цирковые» постановочные эффекты. Например, наполненная эксцентрикой сцена с внезапным появлением шпаны из бочек^[14].

В фильме отсутствуют главные герои и драматургическая фабула^[12]. В то время Эйзенштейн, пытаясь уйти от «старого» театра, был против индивидуальных персонажей, предлагая заменять их массой, и против «сюжетов и их перипетий», желая заменить их материалом из реальной действительности. Пролеткульт тогда разделял эти взгляды. Но позже эта теория и все попытки «восстания против театра» были преданы осуждению^[23].

В начальных титрах значится, что сценарий создан коллективом Пролеткульта, а фильм снят рабочей группой театра Пролеткульта, и практически отсутствуют конкретные имена. Это объясняется своеобразной «данью времени», подобно Владимиру Маяковскому, который издал свою поэму «150 000 000» без указания своего авторства^[25]. А последними кадрами фильма являются титры: «Помни, пролетарий!» Надпись эту предваряли сцены с насильственным подавлением демонстрации и расстрелом рабочих. Но на самом деле картина не соответствует историческим реалиям. Подобного расстрела никогда не было^[7].

В первой своей большой киноработе Эйзенштейн сразу же старается применить все доступные кинематографические приёмы и техники. В результате картина оказалась переполнена различными кинотехническими «аттракционами», что безусловно негативно сказалось на основной теме ленты как агитационного произведения. Однако режиссёр вместе с тем получает необходимый опыт: он понимает, что «театрально-цирковые» элементы не соответствуют «реалистичной природе кинематографа»^[4].

Критика, влияние и награды

На момент своего выхода фильм получил неоднозначные отзывы как от прессы, так и от зрителей. Центральные советские издания и часть кинематографистов признали фильм новаторским явлением в кинематографе. Так, газета «Правда» назвала картину «первым революционным произведением нашего экрана», газета «Известия» — «крупной и интересной победой в развитии нашего киноискусства», а «Киногазета» — «огромным событием кинематографии советской, русской и мировой». Среди минусов отмечался сложный художественный язык ленты, что и стало основной причиной неприятия фильма большинством зрителей^[12].

На всемирной выставке 1925 года в Париже за фильм «Стачка» Сергей Эйзенштейн получил серебряную медаль^[26]. Однако сам Эйзенштейн с точки зрения прогресса киноискусства ставил «Стачку» выше «Броненосца „Потёмкина“», считая свою первую картину более новаторской. Режиссёру казалось, что успех «Броненосца» объясняется сравнительно малой долей новаторства^[24].

Сергей Юткевич считал, что фильм был в своём роде новатором художественной кинематографии и внёс «элементы нового киноязыка». Режиссёр высоко оценивал значение этой картины не только для советского, но и для мирового кино, назвав «Стачку» «вехой» в истории кинематографа^[2]. Виктор Шкловский писал, что «Стачка» — это «великая» картина^[19] с «точно выделенными», «интересными, поразительными» моментами^[7].

Борис Михин положительно отзывался о режиссуре картины. Он писал, что Эйзенштейн «удивительно своеобразно, точно и конкретно видит сцену и стремится к тому, чтобы её реализация полностью сохранила своё задуманное». По его словам, то, что сначала могло показаться режиссёрским капризом, на деле оказывалось «обоснованным упорством» ради «бескомпромиссного достижения художественной задачи»^[8]. Лев Кулешов признавался, что «Стачка» поразила его, фотогенично изобразив «русских жандармов в фуражках». До этого он полагал фотогеничным лишь «урбанистический или ковбойский материал»^[27]. Григорий Болтянский восхищался операторской работой в картине. Он назвал «Стачку» «первым ярким проявлением операторского таланта Тиссэ»^[4].

Из современных авторов Алексей Казаков (журнал «Афиша») назвал «Стачку» «чистой поэзией» и «более живой картиной» нежели последовавший за ней «Броненосец „Потёмкин“». Виной этому, по мнению рецензента, были «незавершённость и нечёткость линий» ленты^[5]. Критик из журнала Empire посчитал, что это, «возможно, лучшая картина» Эйзенштейна. Рецензент отметил комедийность некоторых моментов ленты. Ему показалось, что режиссёр «мультяшно-гротескно» представил зрителю «капиталистических негодяев»^[28]. «Стачка» также является одним из любимых фильмов кинорежиссёра Александра Сокурова, снявшего ленту «Одинокий голос человека» (1987), на которую заметно повлиял кинодебют Эйзенштейна^[29]. По мнению критика из журнала Time Out Джеффа Эндрю, фильм «далеко выходит за рамки простой пропаганды». Рецензент нашёл кинематографические методы Эйзенштейна «сложными и необычными», а отсутствие главных героев, по его оценке, придало фильму «эпический размах»^[30]. А критик из еженедельника Chicago Reader (англ.)русск. назвал фильм «могучим достижением» для режиссёра без предварительного обучения кинопроизводству и современного на тот момент оборудования^[31].

Примечания